Хруст намекнул, что особого выбора нет.
Джемма тем временем, используя багаж «соленого» сленга, приобретенный за сегодня, уже доползла то того неопасного расстояния, когда можно было спокойно спрыгнуть на доски. При этом она чисто из принципа проигнорировала инквизитора, подавшего ей обе руки.
Олдер же ждал, пока Бейн решится.
Джем, почувствовав под собой твердую (хоть и покачивающуюся на волнах) палубу, не могла не прокомментировать сию картину, вспомнив стишок из детства:
— Висит висюкан, а под ним сидит хрюкан!
Сверху раздалось гневное шипение. Олдер хрюкнул от смеха.
— Висюкан упадет, а хрюкан подберет!
Тут уже не сдержался и Елент, тихо рассмеявшись.
Ориел перекрестилась:
— Это стоит сделать хотя бы для того, чтобы задушить тебя! Аллонс-иии![20]
Каким-то чудом палуба под ними не проломилась. Олдер даже поймал «висюкана»… правда, при этом они вдвоем с Бейн, не удержав равновесия, упали, и девушка хорошенько придавила его величество. Пришлось поднимать в шесть рук уже короля, которого ощутимо сплющило.
После этой ночи все четверо сделали выводы.
Ориел поклялась, что никогда больше ни на какую мачту не полезет.
Джемма обещала себе обязательно забраться еще раз, но только под руководством опытного смотрового.
Олдеру наглядно доказали, что королевской военной подготовки недостаточно для всех внештатных ситуаций.
Елент же недоумевал: почему ведьма перекрестилась, и ей за это ничего не было?
Утро не отставало от ночи.
Отец Март вышел на палубу, чтобы умыться, но тут же позабыл о своих намереньях, стоило только увидеть двух не унимающихся ведьм. Те вольготно расположились на баке[21] в совершенно непотребном полуголом виде.
Пираты мученически поднимали глаза к небу, словно вопрошая за что на их и без того грешные души такое испытание. А, не дождавшись ответа на сей сакраментальный вопрос, некоторые индивидуумы едва не сворачивали себе шеи, лишь бы получше разглядеть девушек.
Елент устало прикрыл глаза от яркого солнца и направился к ним.
— Что вы себе позволяете? — клокотавшую внутри ярость он удерживал из последних сил, и голос инквизитора звучал обманчиво мягко.
— Апрель, ты никогда не видел, как люди загорают? — Бейн тихо подремывала и реальность осознавала плохо.
Джемма хлопнула себя по лбу. Ей, как более-менее бодрствующей, просчет был прекрасно понятен. Но в содеянном она ни капли не раскаивалась.
— Вообще, солнечные ванны полезно принимать! — буркнула, не открывая глаз Ориел, и перевернулась с живота на спину.
Кто-то из матросов навернулся с реи.
Елент отступил на шаг и набрал в грудь воздуха для проникновенной отповеди. Скосив на инквизитора взгляд, Джемма с восторгом заметила легкий румянец, украсивший бледные щеки отца Марта.
— Не приемлемо! Столько бесстыдно оголять свое тело отваживаются только блудницы, коим уготовал котел в аду! Как только вам совесть позволяет себя так вести! Вы не забыли, где находитесь?
— На корабле, где есть, кому постоять за честь беззащитных девушек, — наигранно вздохнула Джемма.
— Можно подумать, что главный инквизитор впервые видит полуголых женщин! И это при том, что мы даже не в купальниках! — снова проворчала Бейн, — Не загораживай солнце, а лучше присоединяйся!
— К чему париться в темных шмотках при такой жаре? Ваше преосвященство, берите пример с пиратов — те еще час назад поснимали рубашки и с голыми торсами расшагивают.
У Елента просто слов не нашлось. В тихом бешенстве он развернулся и увидел неподалеку бочку с водой. Хорошая мысль пришла в голову.
— Ванны принимаете, говорите? Полагаю, соленая вам не помешает.
— Абордажный лом с хреном мне в глотку триста тридцать три раза! — выдал капитан Стивенсон, споткнувшись на ровном месте и потянувшись за подзорной трубой.
Зря Елент облил девушек, ох зря.
Мокрые майки и шорты так облепили Джем и Бейн, что матросы попадали с рей как спелые груши.
— Полагаю, теперь вам просто необходимо переодеться, — кивнул Елент и, резко развернувшись, направился к каютам.
Завершил картину утра Олдер, как раз выбравшийся на палубу. То ли король еще до конца не проснулся, то ли вид у Ориел был настолько шокирующий, но Олдер не сказал ни слова. Он молча жадно изучал Бейн, будто старался запечатлеть в памяти каждый изгиб ее тела.
