— Позволь мне сначала позаботиться о твоей спине, — произнес Гейдж, настолько хриплым голосом, что член Брейди коснулся его живота, словно благодарно говоря ”наконец-то, чувак!”
Очень содержательно. Только под кайфом Брейди мог начать разговор со своим членом, наделив тот разумом.
Гейдж схватил гель для душа и медленными круговыми движениями начал намыливать спину Брейди. Боже, это ощущалось так приятно.
— Прижми руку к телу, — пробормотал Гейдж. — Я помою с другой стороны.
Он провел своей намыленной рукой вокруг туловища Брейди и начал жестко и эротично выписывать круги по неповрежденной стороне тела, дразняще касаясь его живота. Так близко к полностью эрегированному члену, который дергался в стремлении достичь руки Гейджа каждый раз, когда та оказывалась поблизости. С момента своей почетной отставки из Морской пехоты, Брейди знал, что ему нечего предложить, кроме изувеченного тела и застрявшего в клетке разума. Прикосновения были проблемой, потому что он не мог контролировать, куда направятся руки другого мужчины, или предотвратить неизбежный шок от ужаса, который эти руки обнаружат. На протяжении шести лет, секс тайком в темных аллеях и уединенных парках помогал ему перекантоваться, или должен был бы, пока Гейдж Симпсон не зашел на кухню его ресторана и не перевернул его мир с ног на голову.
Под исцеляющими руками Гейджа, годы боли и одиночества смывались прочь в канализацию вместе с мыльной водой. Несколько украденных моментов Брейди позволил себе понежиться в чувственном комфорте от прикосновений другого мужчины. Не просто любого мужчины. Этого идеального мужчины.
Он нуждался в большем. У него не было слов, чтобы описать в чем именно, но может они и не были нужны, потому у него было слово. Единственное слово, которое имело значение.
— Гейдж.
В своей жажде связи, более близкого единения, он протянул руку назад к бедрам Гейджа и натолкнулся на… ткань. Тот был все еще одет в свои боксеры.
— По… почему ты не разделся?
Рычание Гейджа отразилось от его уха.
— Этот клочок мокрого хлопка — единственное, что останавливает меня от того, чтобы погрузиться в твою великолепную задницу, Брейди.
О, Боже. С зародившимся глубоко в груди стоном, Брейди шагнул назад, ища член Гейджа. Нашел его. Поприветствовал, потеревшись вверх-вниз о каменно твердое, прикрытое тканью великолепие.
— Черт, — задохнулся Гейдж, положив руку на грудь Брейди.
Они оба замерли, когда сексуальная обстановка изменилась. Брейди задержал дыхание. Может, он зашел слишком далеко? Ожидал слишком многого? Может Гейдж тут, действительно, только для того, чтобы помыть его.
Ответы на все вопросы нашлись, когда их тела начали двигаться в едином медленном, эротическом танце. Когда задница Брейди терлась о твердость Гейджа, это ощущалось так хорошо, барьер из мокрого хлопка, восхитительные толчки члена Гейджа между ягодицами Брейди. Кокон из пара добавлял к этому улетному ощущению чувство того, что они были потеряны в мире похоти, созданном только для двоих.
— Когда я впервые увидел тебя со спины, — хрипло проговорил Гейдж. — Первое, что я заметил, — татуировку на шее. — Легким движением губ Гейдж провел по дымному завитку татуировки у основания его черепа, отчего Брейди, окутанный жарким паром, вздрогнул.
— Я хотел поцеловать ее, провести по ней языком, узнать все ее секреты, — Гейдж настойчивее прижал рот к шее Брейди, словно этим простым жестом мог заполучить какие-то более глубокие знания. В этом было нечто почти что чистое, — невинный контраст по сравнению с их порочными движениями ниже пояса. — Расскажи мне о ней.
— О чем?
— Об этой татуировке. Почему дым? — Схватив Брейди за бедра, он остановил движения его задницы, потирающейся об эту удивительную твердость. Брейди попытался пошевелиться, чтобы продолжить тереться, но ублюдок держал его крепко. Эта неподвижность была сущей пыткой. Он что, серьезно требовал разговор в оплату каждой секунды удовольствия?
— Расскажи мне, — с трудом выдавил Гейдж, когда Брейди по-прежнему отказывался сдаваться. Его голос звучал так, словно ему было больно. Брейди нашел небольшое утешение в том, что не был одинок.
