– В чем же?
Она присела на подоконник, разглядывая Небесный двор и Круглую башню, вокруг которой носилась стая белых острокрылых нейтин. В ярком солнце казалось, что перья птиц светились. Звонкий щебет усилился, стоило одной из нейтин отыскать в траве жука и броситься к нему стрелой.
– Где он сейчас? – тихо спросил Рэйван.
– Все еще думаешь, что я шпионю для Деверукса и докладываю ему обо всем? Ты ведь следил за мной, Крис. – В ее голосе ему снова послышалась улыбка. – Я помню того симпатичного воина… Вир, кажется? Точно, Вир. Не сомневаюсь, что он доложил о том, что я совершенно невинна.
– Ты его любимица. Гордость. Радость. Надежда. И я искренне рад этому факту. Хоть кто-то из нас не разочаровал старика. Но именно это и дает повод сомневаться.
– Это ведь ревность, надеюсь?
Зорик перекинула волосы на одно плечо, чтобы лучше видеть своего собеседника. Но Кристиан сидел к ней спиной, конечно же не желая, чтобы она могла прочитать на его лице все мысли. Не в первый раз…
– Я не ревную тебя, проклятье! – возмутился Рэйван.
– Я говорю о твоем деде, Крис. И ты это прекрасно понял. Сколько еще лет вы оба собираетесь упрямиться? Деверукс не вечен.
– Сомневаюсь. – Голос Кристиана дрогнул.
– Прости его, Крис. Дай надежду. Он не успел в тот далекий год. В тот день, – рискнула заговорить Зорик, но тут же увидела тревожные всполохи тьмы вокруг кресла.
В кабинете заметно похолодало, и порыв ветра из окна казался жарким.
– Деверукс не успел возвратиться вовремя. И не может простить себе этого и по сей день.
– Прекрати, Зорик, – потребовал Кристиан.
Но она никогда не слушала его. Как и в этот раз. Ее сила вновь без спроса обжигала и, через кресло касаясь спины, опускалась на плечи горячими ладонями, смешиваясь с тревожно клубившейся тьмой. И тьма позволяла, опадая обессиленным зверем к ногам. Как и много лет назад.
– Решила лишить себя сил? Не трать их попусту. Забыла, чем все кончилось в прошлый раз?
– Прекрасно помню. Тебе пришлось тащить меня на спине до самого Харланда.
– Из-за тебя я повредил спину. Ты тяжела, как камень.
– И ты был очень зол.
– Верно. Как и сейчас.
– Я была рада найти тебя тогда.
– И я… как и сейчас, – откликнулся Кристиан.
– Это стало возможно благодаря Деверуксу. – Она ощутила усталость, вынужденная усмирить свою тающую силу.
– Тебя использовали. Ты не сердишься? Хотя разве ты способна злиться?
– Он не использовал меня, Крис. Он попросил о помощи.
– Деверукс умеет просить? – Кристиан нервно усмехнулся, поднимаясь с кресла и поворачиваясь к Зорик. – Должно быть, поистине невиданное зрелище.
– Однажды вам придется поговорить откровенно, Крис. Хотя бы раз. Возможно, для этого придется связать обоих. А лучше затащить вас на священную землю, где будете бессильны. Будете просто дедом и внуком.
– У него была возможность быть просто дедом. Но он предпочел иную роль. И она ему удалась, Зорик. Довольно с меня этого разговора.
– Вовсе не я его любимица, – упрямо продолжала Зорик, игнорируя слова Кристиана. Не станет же и в самом деле крушить Ард? Или станет? – Ты всегда был его гордостью. Надеждой. И вечным напоминанием того, что он не смог защитить единственное, что дорого. Да, у твоего деда очень сложный характер, и с годами он превратился в холодного демона. Так говорят о нем. Но все эти годы Деверукс, так же как и ты, страдал в одиночестве. Все из-за чувства вины, что не умер в тот день вместо сына. Что не встал перед внуком, заслонив собой, и позволил беде случиться. Он проклинал себя все эти годы.
– Хватит говорить за него, Зорик! – вспылил Кристиан. – Хоть раз в жизни, но он должен сам сказать это. Хоть раз… Да, Деверукс винит себя. Да, его сын погиб. Логично страдать от этой потери. Она безмерна. И из всего рода остался лишь я – вечное разочарование. Тот, кто зачем-то выжил. Его сын – единственный, кого Деверукс был способен любить, пожертвовал собой ради никчемного мальчишки. И все последние годы я чувствовал, что эта жертва была напрасной!
– Кристиан! – Зорик шагнула к нему. – Деверукс чувствует то же самое. Чувствует себя никчемным отцом, который зачем-то выжил, но не спас единственного сына. Чувствует себя никчемным дедом, поскольку не смог ни открыть свою душу, ни исцелить твою. Он сам свое единственное ненавистное разочарование. Деверукс не мог заставить тебя вздохнуть глубже, заставить заговорить. Но мог заставить кричать, когда ты спорил с ним. Он провоцировал тебя, надеясь, что хоть так сможешь очнуться, сопротивляться, сражаться, пусть и с ним. Я знаю это. Поскольку наблюдаю за вами двумя уже столько лет. Вы похожи. Вам обоим больно.
