– Наконец-то я тебя поймала. Ты вообще у себя в кабинете появляешься?
– Годы идут, но ничего не меняется, верно, Зорик? – Кристиан подошел к столу, опуская на него стопку бумаг.
– Говоришь как старый дед, – возмутилась Зорик. – Не так уж много этих лет и прошло. Как вообще ты мог такое сказать практически юной каэли?
– Практически? – скептически осведомился Кристиан. – Юной?
– Ты ведь не станешь с этим спорить, верно, Крис? – предупреждающе сощурилась она.
Яркая, бодрая Зорик прошлась по кабинету, и ветер из открытого окна подхватил медные волосы. Аромат цветочных духов вновь достиг обоняния Кристиана. Сколько помнил, Зорик пользовалась исключительно ими, самой же и приготовленными. Это был ее запах. Тот, который помогал узнать о присутствии, даже не видя. Достаточно лишь вдохнуть.
Зорик была старше на пару лет. Сирота, как и он. Война никого не щадила, забрала и родителей, и двух старших братьев. А после смерти ее опекуна, которого Деверукс считал единственным близким другом, Зорик стала воспитанницей деда. Сколько ей тогда было? Лет шестнадцать. Прошло около года, как Кристиан потерял отца и мать. В ту пору он не говорил. Практически не спал, мучаясь еженощными кошмарами. Отказывался от еды. Сбегал из замка, теряясь на несколько дней, пока его не находили, вынуждая вернуться обратно.
Но в тот день его нашли не люди Деверукса. За ним явилась Зорик. Нашла сама. Он лежал над обрывом, на одном из огромных валунов, глядя в серое небо с рваными облаками. Зорик забралась к нему, устроилась рядом и также принялась смотреть вверх, не говоря ни слова. Прогнать ее не было сил. Просто не было сил.
А рыжеволосая инрэйг казалась переполненной ею, плескавшейся через край, и делилась своей силой, не боясь касаться тьмы. Тьма сжималась жгучим комком нервов, сопротивлялась, кровоточила. Он и сам мечтал в ту пору уйти следом за родителями. Тоска становилась невыносимой. Но каждый раз, когда он подходил к краю обрыва, его что-то останавливало, не давало сделать последний шаг. Зорик лечила без спроса, жестоко, до слез, и он плакал. Плакал при ней. Она была единственной, кто видел эти слезы.
Деверукс велел называть ее сестрой. Он ни разу не подчинился этому приказу. Хотя никому бы не признался, сколько раз произносил это слово мысленно. Даже самой Зорик. Но порой неимоверно раздражало ощущение того, что она прекрасно об этом знала…
– Зачем ты меня искала?
Кристиан прогнал непрошеные воспоминания. Он уселся, жестом предлагая Зорик присоединиться и сесть в свободное кресло напротив него. Она вручила Кристиану несколько свитков и приняла его предложение, устраиваясь поудобнее.
– Ты в курсе, что в последнее время с твоим проректором невозможно говорить? – пожаловалась Зорик, расправляя складки легкого платья. – Я намеревалась обсудить с нею измнения в графике занятий. И меня уже в третий раз просто выставили из кабинета, ссылаясь на занятость. Но это чистейшая ложь. Что не так с Вильят, Крис?
Он вздохнул и потер переносицу. На днях у них снова вышел конфликт. Селма явилась к нему, вновь требуя изменить решение по поводу увольнения старика Тэусса. Сначала принялась убеждать, рассказывая, как ухудшилось здоровье бедолаги после печального известия. Затем в ход пошли намеки, что все происходящее может плохо сказаться на семействе Гарса. Здесь Вильят допустила роковую ошибку. Поняла это быстро, поскольку негодующая тьма едва не поглотила и кабинет и ее. Тэусс опустился до того, что угрожает родственникам Гарса? Хотел убедить всех в том, что силенок хватит?
Зорик наблюдала, как вокруг задумавшегося ректора клубилась черная дымка, принимая все более устрашающие очертания. Очарование какое… Снова захотелось взъерошить братцу волосы или…
Видя, как опасно сощурился Кристиан, она поняла, что ее мысли были разгаданы. Зорик улыбнулась, хлопнула руками по подлокотникам кресла и поднялась. Сидеть терпения не хватало. Она прошлась к окну, наслаждаясь свежестью ветра.
– Так ты поделишься?
– Признайся наконец, Зорик…
Кристиан откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову и закрывая глаза.
