Провести «демократическим» способом самоопределение вплоть до отделения могли и создатели русской Аляски Григорий Шелихов и Александр Баранов. Но никто из них никогда не думал отделиться от России. Когда татары потребовали чудовищный выкуп в 200 тысяч тогдашних рублей за захваченного в плен Великого Московского Князя Василия, вся Русь собирала деньги на его выкуп и наибольшую сумму денег на выкуп дали Строгановы. Население средневековой Руси приходило в ужас от одной мысли, что прекратится наследственная династия, видя в ней династию национальных вождей, стоящих во главе национальной борьбы за национальные цели.
Тесная связь царской власти со всей нацией в Московской Руси еще более укреплялась формой ее отношений с Православной Церковью.
Религиозная жизнь в Московской Руси была построена более правильно чем после Петра. Духовенство в Московской Руси не было замкнуто кастою. Низшее духовенство пополнялось за счет наиболее нравственных и образованных мирян.
Монашество представляло все слои народа от князей до бездомных людей. Высшая церковная власть состояла как из представителей аристократии, так и из одаренных людей народных низов. По своему составу священство, монашество и высшая церковная иерархия представляли собой все слои нации.
Все же важнейшие церковные вопросы решались на церковных соборах, на которых собирались все высшие иерархи церкви. Царь имел, конечно, большое влияние на Церковь, но и Церковь тоже имела большое влияние на царей.
Союз Церкви с Государством и Государства с Церковью, который существовал в Московской Руси, выражался не в одностороннем, а во взаимном влиянии. Царь ведь являлся как бы представителем всех мирян при высших органах церковной власти и требовал «свою, совершенно законную, долю в этой власти».
Большинство крупных русских историков: Ключевский, Соловьев, Шмурло, являющихся по складу своего мировоззрения, западниками, изображали, обычно, раскол как борьбу невежественных религиозных фанатиков против исправления ошибок в богослужебных книгах, против крещения тремя перстами. Эта точка зрения на раскол должна быть пересмотрена. Раскол духовно гораздо более глубокое явление, чем его обычная традиционная оценка. Раскол это начало той многовековой трагедии, естественным завершением которой является большевизм.
Раскол это начало глубокой болезни русского духа, в силу исторических обстоятельств до сих пор не получившего своего полного, национального выражения.
Церковная реформа, приведшая к расколу, началась в благодатной духовной атмосфере Троицко-Сергиевской Лавры, в стенах которой витал дух Сергия Радонежского. Группа духовных деятелей вырабатывает план широкой церковной реформы.
Но проходит некоторое время и инициаторы церковной реформы резко восстают против нее.
Обратите внимание, против церковных реформ восстают в первую очередь те, кто являлся их зачинателями.
Вероятно тут дело вовсе не в мелочах церковного обряда, а в чем то более серьезном.
Более правильно подходил к проблеме исправления богослужебных книг предшественник Никона, патриарх Иосаф. Он хотел произвести исправление, придерживаясь текста древних греческих и славянских книг. И на самом деле, разве только одни русские переписчики искажали текст, а греческие переписчики священных книг никаких ошибок не делали.
«Справщики», работавшие при патриархе Иосафе «не отнеслись к делу слепо, без рассуждения. Считаясь с установившимися в Москве обрядами, не принятыми греческой церковью, но и не отвергнутыми ею, справщики оставили эти обряды неприкосновенными».
Иоанн Грозный во время своего спора с иезуитом Поссевиным заявил:
— Греки нам не Евангелие. У нас не греческая, а русская вера, Иоанн Грозный выразил общенародную точку зрения на греческое православие.
Войдя в унию с католичеством в 1439 г. греки, по мнению русских, потеряли право на первое место в православном мире. Они перестали соблюдать православную веру в чистоте.
В том, что греки способны на любую сделку со своей совестью убеждало русских и нечистоплотное поведение греческого духовенства в Москве, куда оно приезжало за сбором милостыни в пользу греческой Церкви.
