— Сколько же времени и сил ушло на создание таких огромных зверей?
— О, размеры — это не главное! Они и в природе немногим меньше, — ответил Пони. — Вероятно, самым трудным было заставить их летать. Изначально это морские животные.
— А почему вы не использовали животное, которое с самого начала умело летать?
— И на спине черепахи можно вырастить крылья, но от этого она не перестанет ползать по земле.
— Что это значит, черт подери?
Пони попытался облечь мысль в понятные слова.
— Тот, кто по своей природе летает, следует лишь туда, куда его несет ветер. Нам нужно было существо, которое само выбирает курс движения, то есть — пловец.
Понадобилось мгновение, прежде чем Тинкер поняла, что он говорит об инстинкте.
— То есть ты можешь приделать черепахе крылья, но она все равно не поймет, как надо летать?
— Да! — просиял Пони. — Но есть и другие соображения. Наверное, достаточно сложно перепроектировать структуру мелкого животного так, чтобы его тело и нервная система могли справляться со стрессами, возникающими при увеличении размеров и усиливающимися в борьбе с сильными течениями. Поэтому они и выбрали достаточно крупное животное.
— Кто «они»?
— Домана.
По сигналу вивернов над головой раздался громкий лязг: открылись замки безопасности. С гондолы мягко спустилась изящно вырезанная из тикового дерева клеть лифта. Двери ее представляли собой выдающийся образчик ручной работы. Лифт опустился, двери сложились гармошкой, и изнутри вышла ошеломляюще красивая эльфийка — Поднятая Ветром Воробьиха. Сверкающее белое одеяние из натурального шелка спускалось с плеч, демонстрируя жемчужную кожу, тонкие ключицы, полные груди. Тинкер не понимала, как платье вообще не спадает с эльфийки. Впрочем, в талии оно было довольно тесным. Это платье вполне могло бы стать антитезисом черного узкого одеяния Ханны Бриггз, если бы не накидка цвета лазури, окутывавшая Воробьиху словно дым и подходившая по тону к ее голубому знаку gay. Сапфиры, лазурные ленты и бледно-голубые незабудки, вплетенные в причудливо заплетенные светлые косы, делали прекрасное лицо Воробьихи еще красивее.
Тинкер вдруг остро почувствовала, что сама она с ног до головы покрыта моторной смазкой, машинным маслом, грязью и птичьим пометом. На ней была видавшая виды футболка Масленки, поношенные «плотницкие» штаны и огромные ботинки в стиле Минни-Маус.
— Ах, черт! — выдохнула она.
— Хусэпавуа. — Пони склонился в приветствии.
Тинкер тоже начала было кланяться, но Пони остановил ее, положив руку ей на плечо и слегка мотнув головой.
Воробьиха слегка сузила глаза, увидев это, и презрительно махнула рукой в сторону Пони.
— Ты освобождаешься от этой обязанности. Возьми машину и возвращайся в анклав.
— Я страж зэ доми анис. — Пони подчеркнул множественное число. — Я поеду с нею.
На мгновение во взгляде Воробьихи мелькнула затаенная холодная ярость. И тут же улетучилась.
— Что ж, идем. — Воробьиха двинулась в сторону клети-подъемника. — Меня ждут в Аум Ренау, и я не стану тратить свое время на младенцев.
Подъемник выдерживал лишь троих пассажиров, и потому виверны остались внизу, а Воробьиха, Пони и Тинкер вошли в клеть. Закрыв двери вручную, Воробьиха позвонила в колокольчик: можно начинать подъем. Клеть устремилась вверх столь же ровно и плавно, как давеча опускалась.
Пока подъемник медленно плыл к гондоле, Воробьиха разглядывала Тинкер. Затем фыркнула:
— Она так пахнет грязью, что все подумают, будто Волк, Который Правит нашел ее в грязной луже.
Пони не стал сдерживать гнев.
— Что ты несешь, Воробьиха! Виверны обращались с ней в своей обычной нелюбезной манере и чуть не ранили зэ доми ани. Ты просто обязана была сопровождать их.
— А тебе следует помнить, что я теперь домана, а не куэтаун, — выговорила ему Воробьиха за невежливыйтон. — Что касается вивернов, — она щелкнула языком, как делают эльфы в тех случаях, когда люди пожимают плечами, — то здесь нет моей вины. Кто бы мог предположить, что в их глупые головы придет мысль напасть на жену вице-короля!
Клеть скользнула внутрь гондолы, где-то под ногами с шумом защелкнулись замки безопасности, скрытые деревянным полом и ковром.
