– Чего-то рано ты напился, солдат, – сказал Борюсик и вспомнил, что Андрей никогда и не пил ничего, кроме воды из-под крана.
Принюхался – действительно, алкоголем не пахло. Узбек держался рукой за сердце. Борюсик не был сильным знатоком медицины. «Если он давно сидит, мог обмерзнуть», – подумал он. Взял снег и стал растирать ему щеки, затем расстегнул куртку, почти летнюю, и стал тереть грудь. Андрей застонал и что-то зашептал. Точно обмерз – в себя приходит помаленьку…
– Бонус… Бонус… – донесся до Бориса слабый голос.
– Ах вот ты, дружок, чего свалился! – проворчал Борюсик. – Ну разве можно так. Я вот под тем же снарядом побывал, и ничего, смотри: бодренький бегаю…
– Бонус… – держась за сердце, шептал Андрей.
– Да уж с бонусом нас здорово прокатили в супермеждународной компании.
«Идти он все равно сам не сможет…» – Борюсик взвалил узбека на плечи и, прикинув, в какой части парка ближе город, двинулся быстрым шагом.
– Бонус… – то и дело шептал Андрей.
– Держись, боец, – выплывем!
Борюсику вспомнились все военные фильмы, которые он смотрел в детстве с отцом. Это было в ту пору, когда тот еще не спился окончательно и не утратил интереса к делам детей и событиям в жизни внуков. Тогда они очень любили фильмы про войну. Каждое утро, просыпаясь, маленький Борюсик спрашивал: «А сегодня будут фильмы про войну?»
И они просматривали программку на день. «В бой идут одни старики», «Аты-баты шли солдаты», «Офицеры»… Теперь Борюсик, таща на себе Андрея, представлял себя героем одного из этих фильмов.
– Мы с тобой с одного батальона, брат. А у нас своих не бросают… – шептал он. – Я тоже попал под этот обстрел… ну и тяжелый же ты что-то стал… и меня накрыло этим снарядом… я тоже слегка контужен… тоже…
9
«Куда его нести? Надо было в больницу. Не поймут меня сейчас дома, если мы с ним заявимся. Не окажут там сейчас первой помощи».
Через двадцать минут Борюсик, шатаясь, вышел на тротуар и встал у обочины. Голосовал он как бы ногами Андрея, покачивая туловищем вверх-вниз.
Первая же машина остановилась. Удача это или нет, было непонятно. Из «уазика» вышел милиционер и направил на них свет фонаря.
– У вас здесь что, б…дь, конный бой или цирковая тренировка, на х..?
«Злой, – подумал Борюсик. – Есть у Андрея хотя бы паспорт, интересно?»
– Вы что в лесу-то делали, гомики? Одежду закапывали, что ли?
Стараясь говорить как можно дружелюбней и четче, чтобы не подумали, что они пьяные, Борюсик произнес:
– Тут коллеге плохо стало… на аллейке… на работе сложности…
– А, вона как! Коллеге! Ты не приближайся ко мне, бугай, а то сейчас е…у по пузу электрошоком…
«Интересно, это расщепляет жиры или нет?» – подумал Борюсик и остановился.
– Документы у перетрудившихся имеются? А? Трудовые резервы?
– У меня, кажися, нет. А у Андрея… сейчас посмотрю. – Борюсик аккуратно положил узбека на снег и пошарил у него в грудных карманах. К счастью, нашелся паспорт весьма странного вида.
Он протянул его милиционеру.
– Я так и думал. Чурки. Кто еще так зимой одевается? Сам откуда?
– Из Сибири… Командир, плохо с сердцем человеку. Он не пьяный совсем, честно…
– Грузитесь в кузов.
– До больницы бы…
– Это такси только до участка, стахановец.
– Только это такси поедет при одном условии, – заявил второй вылезший милиционер, представившийся как Иванов, хотя Борюсик в представления с такими фамилиями не верил. – С тебя, голопузый, анекдот.
Борюсик, уже начавший приподнимать Андрея с земли для погрузки в машину, так и застыл на месте.
– У меня сейчас состояние – совсем не до шуток. Как бы не располагает вовсе, командир.
А сам подумал: надо ж так обесценить такое хорошее слово «командир». Вот только что он воображал, что тащит с поля боя контуженого бойца, словно в военном фильме, да, собственно говоря, так оно и было. А теперь он обращается к милиционеру «командир».
Не был тот похож на командира, за которого шли солдаты в бой. Ничего, кроме подхалимажа, в этом слове не было.
– Тогда условия конкурса меняются: не рассказываешь анекдот – получаешь пулю в живот.
«А вот здесь уже пресс не поможет. Качай не качай», – взгрустнулось Борюсику.
