Глава 37
Как и предполагалось, новые хозяева города были ошеломлены неожиданной атакой с тыла и почти не пытались остановить продвижение партизан к городской цитадели. На пути поляков встречались лишь небольшие группки вражеских всадников. Кочевники либо недоуменно жались к обочине, либо растворялись в дыму, либо рвали стрелы из колчанов, но опаздывали с прицельным выстрелом. Быстро собрать на тесных горящих улицах незнакомого города крупный заградительный отряд не могли даже непобедимые «тартары».
Поляки воспользовались этим.
Впереди скакал Янек. Дружинник действительно знал Вроцлав как свои пять пальцев и легко ориентировался в огне и дыму. За Янеком, указывающим кратчайшую дорогу к цитадели, следовали остальные.
Освальд – в середине. Добжинец находился на грани очередного обморока, так что лапища верного Збыслава постоянно поддерживала пошатывающегося рыцаря.
Несколько раз позади слышался шум погони, но степняки неизменно отставали и терялись в лабиринтах узких задымленных улочек.
– Не стреляйте! Не стре‑ляй‑те! – Янек начал кричать еще прежде, чем из дыма возникли очертания стен цитадели. Кричал он громко, кричал по‑польски. Видимо, лишь по этой причине защитники городского кремля не засыпали их стрелами.
Отряд вылетел на рыночную площадь перед вроцлавским замком. Безлюдное пространство, мощенное камнем. Перевернутые прилавки. Брошенные телеги с товаром… Над площадью – зубчатые стены, приземистые башенки, шпили городской ратуши и собора. Цитадель отделяют от города вал и ров с затхлой застоялой водой. В валу – проем. Через ров перекинут шаткий бревенчатый мостик, уничтожить который можно в два счета, сбросив сверху хорошую каменюку или бревно. Ага, бревнышко‑то уже заготовлено – вон оно, висит на выступающих крючьях прямо над мосткам! К крючьям привязаны веревки. Все они тянутся бойницам. Понятно… Дерни за веревочку – мост и обрушится.
Пока веревочку не дернули. Не успели. Или специально ждут дуралеев, которые полезут под бревно чтоб уж вместе с ними… Хлипкое сооружение, переброшенное через ров, вело к массивным и – увы – запертым воротам: кондовый дуб, щедро обитый медью. Не всякий таран такие высадит.
Ворота манили…
– Не стреляйте! – еще раз прокричал Янек. Лошади ступили на мостки.
– Кто такие?! – гаркнули со стен.
Бурцев глянул вверх. Судя по количеству стрел высунувшихся из бойниц, их держали на прицеле как минимум десятка два арбалетчиков и лучников. Да бревно, что со скрипом покачивалось над головой, здорово нервировало.
– Не стреляйте! – в очередной раз подал голос Янек. – Поляки мы!
Между каменных зубцов возникла чья‑то массивная фигура. Воин в клепанном из железных полос шлеме перегнулся через стену:
– Откуда? С какого участка стены? Почему так задержались?
Горластый человечище… Глашатаем небось работает.
– С нами раненый рыцарь! – пробасил Збыслав. – Мы не из Вроцлава!
Ну конечно… «Сами мы не местные…» Бурцев досадливо сплюнул. Зря ты это, Збыслав. Лучше уж приикинуться своими – глядишь, – быстрее впустят.
– Как сюда попали?!
– А через как! – не выдержал оруженосец. – Сожгли татарские пороки и по городу – во весь опор. Видишь, кони в мыле – еле на ногах держатся. И люди, между прочим, в седлах тоже.
– Вы?! Сожгли?! Мы думали, это Божья кара…
– Хватит лясы точить! – рявкнул Збыслав. – Открывай ворота! За нами погоня.
– Как же! А почем я знаю, кто вы та…
Вроцлавец вдруг вскрикнул. Совсем не тем громовым голосом, которым только что вел переговоры, а каким‑то тонким, писклявым. Содрогнувшись всем телом, он сорвался со стены. Упал переговорщик на самый край рва, сломав длинную татарскую стрелу, торчавшую из груди. Еще две стрелы вонзились в дубовые ворота. Следующая повалила в ров молодого дружинника Янека. Еще одна царапнула по ноге Збыслава.
Стрелы засвистели и сверху. Били, правда, защитники цитадели пока не в столпившихся под стенами партизан, а в появившихся на рыночной площади всадников.
Бурцев поднял голову, закричал что было сил:
– Именем дочери малопольского князя Лешко Белого, откройте ворота!
Фраза эта вырвалась у него сама по себе. Но, кажется, именно она была в данной ситуации заветным «сим‑сим откройся».
