Аделаида издала удивленный звук, и Бурцев рискнул отпустить девушку:
– Остальное объясню позже, княжна. А сейчас уходим. Будем пробиваться наверх.
– Пробиваться? – Усы Освальда грозно встопорщились, добжинец убрал с плеча гранатомет. – В таком случае, Вацлав, забери, пожалуйста, эту палицу. Я предпочитаю драться мечом.
– Палицу?! Освальд, только не вздумай, ради бога, кого‑нибудь треснуть этой «палицей». Сам без головы останешься и нас оставишь. А мечами махать пока не нужно. У меня есть кое‑что посерьезнее.
Он снял с плеча автомат. Добжинец притих.
– Первым пойду я, – сказал Бурцев.
За ним юркнула Аделаида. «Добрый и пушистый» Бурангул бережно нес башню перехода. Последним следовал Освальд с фаустпатроном. Меч рыцаря остался в ножнах.
Глава 77
Дверь в подвал держалась уже на честном слове. Топоры тевтонов неумолимо превращали дерево в щепу.
Бурцев встал напротив. Поднял «шмайссер». Нажал на курок. Две длинные очереди по запертой двери прогремели в замкнутом пространстве подвального помещение трубами судного дня.
Аделаида, закрыв глаза и уши, завопила от страха. Бледный Освальд впечатался в стену. Даже невозмутимый Бурангул присел, вжав голову в плечи. О том же, что творилось за расстрелянной дверью, можно было только догадываться. Крики ужаса и боли, грохот падающих на камень тел в латах, звон оброненного оружия, удаляющийся топот ног…
Бурцев сменил опорожненный магазин на новый. Впредь надо бы экономить боеприпасы. Он передернул затвор, осторожно отворил изрешеченную дверь…
С той стороны торчал глубоко всаженный в дерево боевой топор. Еще две секиры у порога. И шесть трупов – два орденских брата, один сержант, три кнехта. По ступеням винтовой лестницы наверх вели следы крови. Одного из отступивших Бурцев обнаружил за первым же поворотом. На белой накидке с черным перекрестием расплывались три кровавых пятна. Глаза рыцаря уже стекленели.
– Быстро! – поторопил он спутников. И со «шмайссером» на изготовку первым начал подъем.
… Серьезный отпор им дали на площадке, где трапезная примыкала к древней башне. Скрипучая дверь здесь была открыта, но едва Бурцев сунулся в узкий проход возле камина, как в полумраке зазвенела спущенная тетива. Упал, откатился обратно… А в каменную кладку ударили арбалетные болты – с полдюжины, не меньше.
Выход из трапезной перекрывали перевернутые столы и ряды щитоносцев, из‑за которых били арбалетчики. Кроме того, стрелки могли таиться на верхних галереях – у бойниц. А это уж совсем скверно.
– Ну что? – поинтересовался Бурангул.
– Не пройти! Придется подниматься выше и занимать оборону на верхней площадке башни.
Последнюю фразу он повторил по‑польски. Никто не возражал.
– Тогда приготовьтесь…
Бурцев швырнул в трапезную трофей – осколочный гостинец из Третьего рейха. Получай, тевтон, гранату!
Взрыв, дым, крики.
Для пущего эффекта он добавил очередь из «шмайссера». Вслепую, по вопящей темноте.
Дверь в трапезную удалось захлопнуть прежде, чем оттуда снова полетели стрелы. Слава богу, здесь тоже имелся внутренний засов! Не столь прочный, как в подвале, но на некоторое время и он сдержит рыцарей.
Дальше поднимались осторожно, без излишней поспешности. Наверху могла поджидать дежурная стража. Да и низенькие дверцы с тяжелыми кольцами вместо ручек, встречавшиеся по правой стороне винтовой лестницы, внушали определенные опасения.
– Выходы к боевым площадкам с бойницами, – пояснил Освальд. – Занимать их есть смысл лишь для круговой обороны башни – обстреливать неприятеля, ворвавшегося во внутренний двор замка. Сейчас там вряд ли кто‑нибудь будет.
Добжинец ошибся. Но прежде, чем Бурцев понял это, их атаковали сверху. Неожиданно и яростно. Полубрат в серой накидке и троица чернодоспешных кнехтов, спустившиеся с наблюдательной площадки Взгужевежи. Крестоносцы выскочили из‑за очередного поворота винтовой лестницы так внезапно, что всех четверых пришлось расстреливать практически в упор.
Пули, взвизгнув в рикошете, ушли по лестничной спирали куда‑то вверх, а характерный щелчок затвора возвестил, что Бурцев выпустил по Т‑образным крестам всю обойму. Ну не пристрелялся он еще к антикварному «шмайссеру». Ну не смог контролировать чуткий курок. А теперь… Толку теперь от немецкого автомата с пустым магазином, что от козла молока. Он швырнул бесполезное оружие на каменные ступени.
