Раскинувшееся над побережьем моря Мечей лето облегчило дорогу, в изобилии доставляя пропитание. Обычно в селение отправлялись Ксарбирус и Брабер, возвращаясь с туго набитыми и почти неподъёмными мешками. Вернее, «с ними» на собственном горбу возвращался гном, а высокоучёный доктор многих наук и дипломированный пользователь Высокого Аркана шагал позади, налегке, развивая философские темы о преимуществах анатомического строения расы гномов.
Тише воды, ниже травы держалась сидха. Ни Кройон, ни тем более Гончая с ней не заговаривали и почти что не замечали. Нэисс тоже отмалчивалась.
И Гниль словно бы оставила отряд в покое. Ничего похожего на путь к первому храму Феникса.
Без всяких происшествий, слегка отъевшись и даже отдохнув, отряд добрался до Ирча. К походу в город готовились, как к настоящему штурму; когда наступила ночь, Ксарбирус, демон и увязавшийся с ними Брабер перебрались через городскую стену и скрылись в темноте.
Гончая, спящий дхусс и Нэисс остались одни. Сидха прижалась к древесному стволу, почти слилась с ним – лишь свет пары лун время от времени отражался в миндалевидных глазах.
Молчали. Голова спящего Тёрна лежала на коленях неподвижно застывшей Гончей. Так и не снятый ошейник она спрятала глубоко под капюшон, точно боясь выдать себя случайным взблеском.
Тишина становилась непереносима – и оставалась таковой. Ни Гончая, ни сидха так и не заговорили. Наверное, одна помнила рвущую внутренности боль от настигшей Иглы-до-Сердца, а другая… что помнила другая, нам узнать уже не дано.
Тем не менее к утру экспедиция благополучно вернулась. Демон Кройон удовлетворённо облизывался – он нанёс визит торговцу птицей.
– Но мы честно за всё заплатили! За всё! – не уставал он напоминать.
У Брабера оказались сбиты костяшки пальцев, и только один мэтр Ксарбирус казался самим собой.
– Всё в порядке. Эликсирами я запасся. Теперь хватит и на поход к храму Феникса, и на отправление нашего дорогого мэтра Кройона домой. Вот только эти двое начудили – один отправился в таверну, встретил там сородичей, о чём-то заспорил, и дело кончилось рухнувшей крышей, потому что у кого-то оказалась слишком крепкая спина, крепче потолочного столба. Другой заявил, что умирает от голода, запустил лапу в курятник, а потом и влез туда целиком. На шум прибежал хозяин и – ох, лучше б он этого не делал. Потом мне пришлось улаживать дело и платить за ущерб.
Ни Гончая, ни сидха не улыбнулись.
– Передохнём чуть-чуть, и в обратный путь, – сделал вид, что не заметил этого, Ксарбирус, устраиваясь на лапнике и укрываясь плащом. – Меня прошу не будить до завтрашнего утра! С этой парой сплошные треволнения…
Кройон и Брабер обменялись смущёнными взглядами.
– Гхм… демон! А ты ничего, ты молодец. Когда ты по-явился и рыкнул на этих тюфяков, я решил, что всё, проклянут меня в родном клане за убийство сородичей…
– Да что ты, не стоит благодарности, – вмиг расцвёл демон. – Ты теперь тоже в нашем керване, так что, увидев тебя преследуемым пятью созданиями, явно не проникнутыми идеями братства и доброты, я счёл своим долгом…
– Хватит, вы, оба! – прикрикнула на них Стайни. – Хотите спать – спите. Завтра с рассветом – к твоему храму Феникса, демон.
* * *
…И точно так же, совершенно обыденно и буднично, словно и не творилось ничего особенного в поражённом Гнилью мире, керван проделал обратный путь. От Ирча вдоль тракта – к Феану, обогнуть недоброй памяти город, оставив в стороне неисчислимые рыбацкие деревушки с ещё более неисчислимыми рыбными рынками; взять левее, подальше от моря, углубившись в холмистую равнину, рассечённую узкими клиньями лиственного леса, так не похожего на дремучие чащи Гиалмара, прореженные рубками, исчерченные просеками.
Между холмов бродили стада, зачастую замирая, вскидывая рогатые головы и тревожно втягивая ноздрями воздух – чуяли демона. А пару раз рогачей охватывала настоящая паника, и они слепо бросались наутёк, едва не потоптав собственных пастухов.
Теперь отряд шёл прямо на запад, туда, где море Мечей глубоко врезалось в неподатливую сушу. По правую руку плескались волны, по левую – катились далеко на юг и восток уже другие волны, волны застывшей навек земли.
