Стайни застыла, словно вонзённый в землю клинок, кулаки судорожно сжаты.
– Не стоит так волноваться, – продолжала сидха, – Тёрн способен за себя постоять.
Гончую Нэисс демонстративно не замечала.
– Но на него могли напасть из-за угла! Внезапно! Оглушить предательским ударом! Подобно тому, как меня, недостойного, вырвало в ваш мир заклятье какого-то грязного таэнгского шамана… – демон вдруг захрипел и осёкся.
– Эй, мэтр, ты чего? – всполошилась Стайни.
С демоном творилось что-то непонятное. Только что он сидел спокойно, но потом длинные пальцы, увенчанные острыми когтями, начали нервно подрагивать. Кройон что-то забормотал себе под нос на непонятном языке, потом вскочил, закружился по полянке. Пасть демона оскалилась, зубы клацали, глаза вспыхнули тёмным огнём.
– Мэтр! Что с тобой?!
Кройон не ответил. Вместо этого он вскочил – и пошатнулся, нелепо взмахнув передними лапами. Челюсти раскрылись и клацнули, резко захлопнувшись, с губ полетела пенящаяся слюна. Взор обессмыслился, глаза налились кровью.
Сидха коротко взвизгнула и бросилась наутёк. Стайни тоже сделала движение прочь, но вдруг резко замерла и кинулась обратно. И, совсем как Тёрн, положила ладонь на чёрную, заходившую ходуном чешую.
Кройон взревел, сграбастал коротко застонавшую Гончую и одним прыжком оказался возле исполинского дерева, с хряском впившись клыками в массивный ствол.
…Далеко сидха, конечно же, не убежала. Зрелище, как взбесившийся демон станет пожирать отвратительную Гончую Некрополиса, Гончую, предавшую лютой смерти всю родную Ветвь Нэисс, – такого она пропустить не могла.
Однако клыки Кройона терзали отнюдь не человеческую плоть, всего лишь неподатливую сердцевину старого и жёсткого остролиста. Демона корчило и гнуло, он издавал жуткое рычание, во все стороны летели щепки – и Стайни тоже моталась, словно щепка, придавленная к чешуйчатой броне.
Длилось это довольно долго, но мало-помалу припадок стал ослабевать.
Немного подумав, сидха вышла из зарослей.
Демона вновь терзали последствия Призывания, грубого и ранящего, использованного колдуном таэнгов. Мэтр Кройон мычал и размахивал лапами, землю вокруг покрывали обломки коры и щепки.
– Та-ак… – выдохнула Нэисс. – А ты опять, значит, за старое. Ненадолго тебе Тёрн помог…
Демон что-то промычал, поневоле неразборчиво.
– Он справился, – с обидой бросила помятая Стайни, кое-как поднимаясь с истоптанной травы.
– Тёрн… далеко… – только и смог простонать наконец Кройон.
– Ты о чём?
– Дхусса… поблизости… нет. Его… заклятья… помогали… мне… держаться…
– Как это – нет?! – аж подскочила Стайни. – Куда же он делся?!
– Н-не знаю… – демон обессиленно закрыл глаза и растянулся прямо на голой земле. – Просто перестал его чувствовать. И сразу… сразу… – он едва шевельнул лапой, указывая на истерзанный ствол. – Но это ничего не значит! Недостойный справился и, значит, может отправляться на поиски!
– Погоди, не срывайся с места, – пробурчала в ответ Нэисс. – Я же говорю, этот дхусс небось не упустит случая вволю погулять и поесть. Без нас, разумеется.
– Как ты можешь так говорить! – вскинулся демон, отбросив обычные «многомудрую» с «достойнейшей» и разом забывая о только пережитом ужасе. – Ты хотела сбежать, бросив Тёрна, ещё тогда, в храме! Стыд и позор, если только на вашем несчастном плане знают, что такое стыд!
– А ты меня не стыди, – покраснела сидха. – Ты мне вообще никто, и я тебе ничем не обязана. Тебе дхусс нужен – иди, спасай.
– Ты нам именно что обязана! – взревел Кройон, потрясая внушительного вида кулачищами. – Забыла, как тебя из лап таэнгов вытаскивали? Мнится мне, стоило б тебя там и оставить. Тьфу, слушать противно! Я, поэт, никак не воин, отлично вот понимаю, а ты – нет! И если б не многомудрый и доблестный Тёрн – вариться б тебе в котле, неблагодарная, а потом черепушке твоей – глазницами пялиться, к дереву прибитой, охранять кон-границу племени таэнгов! Тебе этого хочется?!
Сидха не придумала ничего умнее, кроме всегдашнего:
– А я и не просила его меня спасать!
– Разумеется, недостойная предпочла б превратиться в бульон, – скорчил рожу демон. – Одним словом, я иду искать досточтимого дхусса. Трусов и неблагодарных с собой не зову.
