Анна Петровна не удостоила ответом.
— А ну, выдь сюда! — приказала она Лесю и решительно сунула ему Вассу: — Отнесешь матери. И чтоб вперед кошки через новый порог не ступали!
— Чушь. Белиберда, — сказал Лев-Лев.
Лесь молча отдирал от плеча когти испуганной Вассы. «Через какой порог? У нас, что ли, порог починили?»
— Так в народе заведено! Народ не глупей нас с тобой, — говорила Анна Петровна. — Мой отец в колхозе новый дом срубил, тоже кошку вперед себя пускал. И сейчас живой-здоровый.
Лесь хлопал глазами.
Жора расхохотался:
— Ты серый человек, Лесь. Пойми: домовой с хвостом, без согласования с жилищным управлением, заготовил жильцам тридцать три несчастья. Кошкино дело — принять все на свою ушастую голову. Понял?
Взрослые говорят чепуху, а тут еще кошка выпускает когти.
— Ни при чем жилуправление, не слушай глупые речи. — Анна Петровна выпроваживала Леся. — Запрешь кошку в кухне.
— Лучше в туалете, там вода журчит, — сказал Жора.
Васса дружелюбно боднула Леся в подбородок.
— Отпусти кошку, голубчик, — тихо посоветовал Лев-Лев. — Человек двадцатого века не может верить в приметы, все это ерунда.
Очень, очень, очень хотелось обернуться, увидеть добрый взгляд Льва-Льва и разжать руки, пусть бежит кошка куда хочет. Но он все думал свои сердитые, упрямые думы: «Ну и пусть ерунда! Не отпущу. Зачем ты хочешь рубль отнять, раз он ничей? Он для мамы Али нужен».
Ушел, прижимая к себе Вассу. Щен налетал сбоку и обиженно взлаивал.
И вдруг навстречу опять Колотыркин. Бежит сломя голову. Ткнул Леся в плечо:
— Ух, ты! Здорово отхватили! Жаль, лифта нет. Я по канатной дороге ездил, а в лифте и в вертолете нет еще!
— Кто… отхватили?
— Да вы, кто ж еще? Надо же! В новом районе, пятый этаж, с балконом!
Вяч еще что-то оживленно говорил, а Лесь уже не слушал. Он сбросил Вассу на землю. Так вот из-за кого Лев-Лев отказался от квартиры и остался в своей комнатке, тесной, как конура! Из-за нас…«Детям нужно, чтоб просторно и светло». Новый дом, на горе, на новой улице, ура! С балкона голубей можно пускать, живых, не бумажных! Приручу сизарей… У меня будет стол, свой отдельный стол, у окна!..
А за потоком шумных, нескладных, весело скачущих мыслей что-то затаилось и царапнуло ему сердце. Царапнуло и растаяло. И забылось.
И они с Вячем поскакали дальше.
В это время у газетного киоска остановилась женщина.
— Простите, — обратилась она к Льву-Льву. — Возможно, я просто потеряла деньги, но на всякий случай зашла узнать, не здесь ли забыла?
— Ваша сдача вас ждет. — Лев-Лев выложил перед ней девяносто семь копеек.
Женщина улыбнулась:
— У вас прекрасный мальчик.
— Обыкновенный мальчик. — Лев-Лев убедительно пожал плечами и двинул бровями.
Засовывая монеты в кошелек, она возразила:
— Такой разине, как я, другой не стал бы возвращать, съел бы пять порций мороженого.
— Вот это был бы не обыкновенный мальчик, а обыкновенный плут, — ответил Лев-Лев.
И она ушла.
Димка перестал вырезать, тронул Льва-Льва за колено.
— Он взял блестящий рубль, потому что его удобно совать в кошку.
— Да-а? — Лев-Лев сдвинул очки на лоб и склонился к нему. — Смотри, как ты колеса неаккуратно вырезал, сколько бумаги вокруг оставил. А зачем совать его в кошку? — Перед глазами Льва-Льва все еще была Васса, которую унес Лесь.
— Это не бумага, а кювет, — сказал Димка. — А в кошку, в глиняную. Нам Анна Петровна подарила. Когда будет доверху, надо ее разбить. А мне жалко, она усатая.
Лев-Лев удивился:
— Но зачем ему понадобилось копить деньги? Он решил стать мультимиллионером?
Димка отхватил ножницами полрадиатора у самосвала.
— Потому что Жора сам сказал: «К чему тут каблуки прибивать? К пяткам, что ли?» — Он поднял к Льву-Льву доверчивые глаза. — Правда, нельзя прибивать к пяткам?
— Конечно, нельзя. — Лев-Лев взял в ладонь Димкину руку с ножницами, и вместе они вырезали голубую «Волгу». — Ты мне все очень хорошо объяснил, голубчик, — сказал он.
