О «Дон Кихоте» мама Аля, наверно, забыла думать. А Лесь помнит. Он Димке наизусть рассказывает целые страницы. И полкласса уже перечитало книгу.
Однажды, когда читали вдвоем с Колотыркиным, случилось непонятное. В который-то раз Дон Кихот, избитый, обессилевший, но не сдавшийся, свалился с Росинанта. Вяч покатывался:
— Во дает! Полез, чудак, в драку! Надо же…
И вдруг Лесь, неожиданно для себя, прикрикнул:
— Хватит! Закрой рот!
И сам удивился. И Вяч удивился.
— Ты чего? — сказал Вяч. — Так смешно же, — сказал Вяч. — Он же чудак! — сказал Вяч.
Все было правда: и чудак, и смешной. Лесь ведь тоже смеялся. Но даже когда смеялся, сердце щемило от жалости, и грустно было за этого нелепого чудака, и хотелось для него победы, и чтоб все поняли, какой он добрый и бесстрашный.
Захлопнул книгу. Не стал читать с Колотыркиным.
— Ты и сам чудной какой-то, — обиделся Колотыркин.
…Мама Аля, вы с Димкой уже доехали? Уже ходите по лагерю?
Ему хотелось уехать с ними. Но если каждый сотрудник привезет по двое ребят, другим места не хватит.
Жаль, сюда нельзя привести Щена. Однажды он отгрыз ремни от всех босоножек. Но тогда он был маленький, у него зубы резались, ему обязательно нужно было. Мама Аля сказала: «В новую квартиру — категорически! Еще последние каблуки сгрызет».
Каблуки. Беда! Нужно заработать денег. Еще 27 рублей. Один есть. В копилке. Лесь не глядит на нее. Он смотрит вниз. По улице ходят люди. Туловищ не видно; макушка или шляпа, из-под нее шагающие ноги.
Вот шагает фуражка с лакированным козырьком, ведро с кистью. Это ж Леня, расклейщик афиш! Лесь захлопывает дверь квартиры, бежит догонять.
На земле Леня не такой головоногий, как сверху. Он длинный. Носит фуражку, чтоб волосы не вставали дыбом.
— А можно, я буду мазать?
— Действуй, приятель. Бери кисть.
Вниз, вверх, наискосок, все! Свернутая трубка, разворачиваясь, бежит вниз. Лесь проводит по ней кистью, и афиша прирастает к стене без морщин. Молодец, мажь дальше!
Веселые афиши! Выставка цветов, выставка цветов! Хочу на выставку! Конкурс на лучшую розу. Прогулка на теплоходе в открытое море. Хочу в открытое море! Танцплощадка! Путевки в туристский лагерь. Хочу! Сегодня и ежедневно мастер художественного слова Ипполит Полудни, сцены из «Дон Кихота»…
Приехал! Не обманул! Просто задержался.
Кисть вверх, вниз, по диагонали. Мы вас давно-давно ждем! Сейчас мама Аля уехала, но она скоро вернется. Вы сегодня и ежедневно? Она успеет.
— Помощничек! Ты что сияешь как начищенный пятак?
— Мой знакомый, знаменитый чтец, приезжает!
— Ого, значит, рассчитываю на пропуск!
Лесь кивнул:
— Ладно. Он мне даст.
Кисть вверх, кисть вниз, по диагонали… Так они продвигаются по улице, клея веселые афиши. Прохожие читают, и Лесю нравится, что они с Леней приглашают людей в разные интересные места. Бегите, бегите, покупайте билеты, сегодня и ежедневно мой знакомый артист. Ну и что ж, что знаменитый? Я с ним даже в подкидного дурака играл, и я его обыграл.
Сумка с афишами опустела. Леня пожал его измазанную клеем руку. Вот теперь надо сказать главное.
— Я потом всегда буду клеить просто так, задаром, а сегодня мне обязательно нужно денег заработать, — сказал он.
Леня всполошился, даже на корточки перед ним присел:
— Может, ты голодный? На обед тебе дать?
Лесь замотал головой:
— Не-а. Для важного дела.
В раздумье Леня почесал нос.
— Понимаешь, мальчик, у меня есть сто важных дел. Но я их пока отложил, как голубую мечту. Скажу откровенно: эта работа оставляет мне много времени для учебы. Но зарплата — маленькая. Она не делится без остатка, а об остатке уж и говорить не приходится.
Что-то у него было не в порядке с арифметикой, но Лесь не обратил на это внимания. Попрощался и ушел.
Куда же ему пойти, куда? Голова садовая! Идти надо в порт!
Позади белого пассажирского Морского вокзала есть ворота. За ними, в глубине, видны грузовые причалы, краны с длинными стрелами, ленточные транспортеры, по которым ползут мешки и ящики из трюмов судов. Снуют тяжелые грузовики.
«Вход посторонним воспрещен!», «Товарищи водители, предъявляйте пропуск в раскрытом виде!»
