Теория литературы. Проблемы и результаты - страница 27

и целое, в целостном тексте выделяются части более и менее литературные. Таковы специально сочиненные романистом стихи Лебядкина, но ту же роль могут играть и любые цитаты из уже имеющихся нелитературных источников – например, подлинный судебный акт в «Дубровском» Пушкина; в современном искусстве близким аналогом является прием коллажа. Таким образом, литературность получает «плавающий» характер, ее уровень может меняться на протяжении одного текста. В случае со стихами Лебядкина этот ее перепад носит формальный характер: с одной стороны, это стихи внутри прозаического текста, а с другой стороны, они плохо упорядочены, содержат явные ошибки. В других произведениях разные сегменты текста могут получать разный уровень литературности по тематическому параметру: так, в «Войне и мире» Толстого части и главы, посвященные личной жизни Пьера Безухова или Андрея Болконского, более фикциональны (в них больше вымысла), чем военно-исторические главы о кампаниях и сражениях наполеоновских войн. В конечном счете для читателя определяющим при оценке текста будет его общее устройство в целом, а не дискурсивные особенности конкретного фрагмента; в это целое могут на равных правах включаться разнородные элементы – отдельные стихотворные и метафорические пассажи, или же суконные судейские формулы в «Дубровском», или достоверные исторические сообщения в толстовском романе. Такая неоднородность текста, по-видимому, говорит о том, что конститутивная (трансисторическая) литературность текста на самом деле все-таки является кондициональной (исторической), она возникает лишь при локальном сгущении, застывании текучего процесса (пере) квалификации образующих текст дискурсов, между которыми возможны революционные взаимообращения центра и периферии, как об этом писал Тынянов.

Внутренняя разнородность текста заставляет заново обдумать его природу и культурный статус. Отдельные его сегменты поддаются описанию через структурное определение литературности, но его целостная характеристика может оказаться иной. Она зависит от завершения текста – не от синтагматической концовки (последней фразы или эпизода), а от целостного акта высказывания, в котором он осуществляется и который служит рамкой, отделяющей текст от нетекстуальной действительности. Литературный текст становится литературным только в некотором событии – в событии своего завершения, в том, что он делает. Проблема «что делает текст?», противопоставляемая традиционному вопросу «что значит текст?», в последние десятилетия широко обсуждается теоретиками, и она может трактоваться в разных смыслах: психологическом (какую эмоцию он должен вызывать?), социально-практическом (какие поступки следуют за его восприятием?), иллокутивном (какое социальное действие производит сам факт произнесения / написания текста?). Многие из этих аспектов не специфичны для художественной литературы, актуальны для любого текста культуры; здесь мы ограничимся только одним из них, который связан с вопросом о литературности.

При разграничении логического и лингвистического определения литературности (§ 8) мы уже встречались с понятием высказывания, отличного от знака. Теперь следует сделать следующий шаг: признать, что литературным является не текст как таковой, а лишь текст в его художественной (поэтической) функции. Текст может оставаться неизменным, но получать разные функции, перемещаться из нелитературной области культуры в литературную или обратно, как бывает при кондициональной литературности. Более того, к литературе относятся не только тексты, но и иные факты, заставляющие поставить под вопрос само понятие текста и текстуальности. Таковы прежде всего дискурсы – виды языковой деятельности.

Подробнее. Проблема текста и дискурса уходит в самые корни науки о словесности. Еще Вильгельм фон Гумбольдт предложил различать в теории языка два аспекта духовной деятельности – ergon и energeia, то есть результат и процесс этой деятельности (а не способность к работе, как в нашем физическом термине «энергия»). «Язык не есть продукт деятельности (Ergon), а деятельность (Energeia) ‹…›. Язык представляет собой постоянно возобновляющуюся работу духа…»