Тени прошлого. Воспоминания - страница 261
Как я говорил, он очень любил ходить в католические церкви, и сначала я был доволен этим, но потом стал задумываться. А что, если он у меня выйдет совсем римо-католиком? Он был четырехпяти лет, в возрасте самых тонких впечатлений, которые врезываются у ребенка на всю жизнь. Что, если он в конце концов настолько свыкнется с католическим обрядом, что он ему станет совсем родным? Это меня пугало. Моя религиозная эволюция шла по линии православия, и я хотел, чтобы сын мой вышел тоже православным, тем более что мечта о возвращении в Россию, как ни казалась она невозможной, втихомолку все чаще посещала меня. Я не говорил об этом никому, даже жене, но сам часто размышлял, нельзя ли как-нибудь преодолеть препятствия, закрывавшие нам дорогу в Россию. И потому-то видимая привязанность мальчика к католическому богослужению меня начала все более тревожить. А помочь тут могло только одно — ал ия и не русского храма… если только еще не поздно, если только католические впечатления не пустили в душу ребенка таких корней, что уже и ничем не вырвешь. Я вспоминал, что, кроме хождения в католические храмы, наш мальчик еще в Ле-Ренси познакомился с общиной bonnes sœuis, монашек, с которыми случилось иметь дело жене. Ей понадобилось отыскать для одной русской девушки дешевую практику французского языка, и она для этого поместила ее пансионеркой в местную общину bonnes sœurs. У этих монашек вся обстановка жизни оказалась самая привлекательная. Комнатки чистенькие, сами сестры добрые, ласковые, веселые… А в то же время неутомимые пропагандистки. Эту барышню, которую к ним поместила жена, они буквально с первого же дня стали обращать в католичество, нисколько не смущаясь ее пренебрежением к какой бы то ни было религии. Вот я и размышлял, что до сих пор все впечатления от католицизма, доходившие до нашего Саши, были на подбор привлекательные, затягивающие. Изо всего этого вытекал один вывод: что нам нужно как можно скорее побывать на rue Daru.
И мы наконец собрались и двинулись на «богомолье», как жена окрестила нашу поездку. День, помню, был светлый, веселый, погода превосходная, и сами мы радовались, и путь был интересный. Конечно, на пересадках скучно ждать очереди, но французская толпа умеет развлекаться при всех обстоятельствах; ее бойкая, оживленная болтовня сокращает время ожидания. Зато уж как сядешь в вагон, так со всех сторон открываются виды один интереснее другого. Я, как лучше знающий Париж, рассказывал Кате и Саше достопримечательности мест, попадавшихся по дороге, а многое они и сами знали. Тут между прочим приходилось проезжать мимо громадного здания (не помню, как оно называлось), где происходили разные выставки. О нем одном можно было проговорить целые часы. Мы тут были однажды всей семьей на замечательной рыболовной выставке, а я был также на конских состязаниях и на китайской выставке. О громадности здания можно судить по тому, что в нем происходили конские состязания. Потом это же место состязаний было наполнено водой и превращено в огромный, глубокий пруд, на котором свободно плавали рыбачьи суда…
Так в разговорах незаметно доехали мы до парка Монсо, откуда на rue Dam приходилось идти пешком. Забыл название этого проулочка, упиравшегося прямо в русскую церковь на me Dam.
На углу этого переулочка оказалась булочная, которую моментально заметила моя жена. Француз-хозяин надумал открыть здесь торговлю русским хлебом: калачами, плюшками, разными кренделями и т. п.; уже по этому можно судить, что в церковь ходило много русских, покупавших отечественные хлебные изделия. Я, правду сказать, не обратил на булочную никакого внимания, когда первый раз ходил на me Dam, но жена сразу заинтересовалась вывеской. «Надо, — сказала она, — взглянуть, что там такое». Зашли — и, можно сказать, пришли в восторг. Это была для нас первая русская встреча. Невозможно выразить, как радует на чужбине всякий пустяк, напоминающий о родине. «Смотри, Саша, вот какие печенья делают у нас в России…» У мальчика глаза разбежались. Он уже заранее приготовился встретить что-нибудь интересное, русское, а тут вдобавок оно имело такой вкусный, заманчивый вид… Но мы торопились к другому. «Зайдем на обратном пути, а теперь — в церковь», которая уже с половины переулка предстала перед нами во всей своей красе.
