– Затянулась? – удивился Торн. – Но он же едва движется?
Рамлин пожал плечами и снова принялся расчесывать загривок. Гледа повернулась к вышке. Кригер, опустив голову, сидел, привалившись к одной из ее опор. Лучше ему явно не становилось.
– Это энсы, – начал рассказывать Веген, когда спутники Торна расселись у дозорной вышки, чтобы выпить горячего орехового отвара со свежей выпечкой. – Откуда они взялись, не знаю, но уже две атаки я отбил. До сих пор дрожь пробирает от их летающих клинков и тоскливых дудок. Пятнадцать мерзавцев положил, еще столько же откатились вон в тот перелесок. Но я потерял больше, хотя поначалу был за стеной и имел шестерых лучников. Из двух десятков стражников у меня осталось пятеро, да и селян погибло под десяток, горе в домах. Так что, с местными мужиками на всю оборону с дюжину вояк, и вы появились очень вовремя.
– Есть зараженные в деревне? – спросил Торн.
– Зараженные? – не понял Веген.
– Наклони голову, – сказал Торн Рамлину, который опять рассматривал менгир.
– Что это? – вскочил на ноги Веген, увидев синюю полосу, перечеркивающую четверть шеи.
– Жатва, – раздался сухой голос, заставивший всех обернуться. – Я же тебе говорила, Веген.
За спиной Торна стояла женщина, которую можно было бы назвать старухой, если бы не ее прямые плечи и спина. И все-таки, судя по лицу, ей было никак не меньше семидесяти, а то и восьмидесяти лет. Седые волосы оставались пышными, но были затянуты в тугой узел на затылке, а морщины не собирались складками только потому, что и старческая кожа была словно провялена и облепляла ее лицо, как севшая от стирки шерстяная рубаха облепляет высохшую грудь. В руке у старухи была странная, изогнутая клюка.
– Опять ты, Чила? – поморщился Веген. – Лекарка это, Торн. Забредает сюда пару раз в год, помогает недужным за еду и мелкую монету. В этот раз, правда, заявилась раньше обычного, чтобы предупредить, чтобы к менгиру пока не прикасались. Ты особо не слушай ее, она не в себе. Вот скажи мне, убогая, что это у парня? Зараза или нет?
– Не та, что передается с едой, водой, ветром или прикосновением, – ответила старуха. – Для этой заразы нужна магия, а магия накрывает всякого настолько, насколько он готов ей поддаться. Но даже те, кто поддаются, поддаются по-разному. Кто-то от немощи своей, а кто-то от силы.
Она ткнула пальцем в Кригера.
– Это еще почему? – пробормотал тот заплетающимся языком. – Что еще за магия? И почему я поддаюсь ей от силы? Как это?
– Высокая башня рушится с большим грохотом, – проговорила старуха. – Глубокая впадина хранит больше воды. Магия мора – как вода. Она ищет низкое место. Стекает по склонам. Копится.
– Что же это выходит? – хрипло рассмеялся Кригер. – Я низкое место? Или все же высокая башня?
– Ты касался жнеца, – прошептала старуха. – Или касался кого-то, кто касался жнеца, но сам оказался стоек. В том нет твоей вины. Только твоя беда. Или не только твоя.
Она замолчала, подняла старческое лицо к солнцу и замерла, словно сказала все, что хотела сказать, и решила погреться под весенними лучами.
– Кто ты? – спросил Торн, поднимаясь на ноги.
– Никто, – шевельнула она губами. – Иду, куда несут меня ноги, чуть лекарствую, чуть расплетаю колдовство, чуть пророчествую. Ровно настолько, чтобы не слыть ни лекаркой, ни колдуньей, ни гадалкой.
– И что же нам делать? – после паузы спросил Торн, оглянувшись на Кригера.
– А вы что-то делали? – произнесла старуха, не глядя на него.
– Вот, пришли к менгиру… – Торн взглянул на Вегена, на лице которого застыло выражение досады. – Я хочу спасти дочь. Если не поможет, собираемся в Урсус. Есть там одна лекарка…
– Унда? – спросила старуха. – Да. Есть.
– Она поможет нам? – напрягся Торн.
– Если дойдете до Урсуса, возможно.
Старуха взглянула на Торна, заставив того вздрогнуть, отшатнуться и побледнеть. Ему показалось, что солнце, на которое она смотрела, продолжило сиять в ее глазах.
– И что же нам помешает дойти? – поинтересовалась Гледа.
– Третий отряд энсов, – прищурилась Чила. – Те, что шли перед вами. Они слегка заблудились. Но скоро будут. Через полчаса.
