– Значит… – она прищурилась, вглядываясь в Хопера.
– Да, – он кивнул.– Хвастаться нечем. Беду остановили или отсрочили без меня. Став смертными… Закляли сами себя и превратились… – Хопер засмеялся словно закашлялся, – в дюжину маленьких менгиров. В истуканов. Которые осыпались прахом. Вместе с оружием и доспехами.
И снова бой барабанов в ушах и ужас накатывающий с севера, где за частоколом пик – чудовища. Фризские стяги, маски энсов, оскаленные пасти бестий и пять силуэтов высших… Сколько они уже ему не снились? Года два или три? А ведь до этого едва ли ни каждую ночь…
– Так все и произошло? – она снова сузила взгляд.
– Наверное, – он пожал плечами. – Я был не самым внимательным наблюдателем. Валялся среди мертвецов почти таким же трупом… Но смерти двенадцати умбра хватило, чтобы последняя жатва завершилась. Да, плоть Терминума треснула, разверзлась Большим провалом, многие дома обрушились, придавив укрывшихся в них, но мор закончился, чудовища убрались в логова, северяне, потеряв каждого второго, отступили, жнецы рассеялись…
– А потом?
– А потом я очнулся. Вернулся на все готовенькое. Было бы странным… не очнуться. Залечил раны. Много лет искал тебя. Но ты хорошо пряталась. Зачем-то. Сколько нас осталось, Амма? Ты должна знать.
– Тринадцать, – ответила она.
– Надо же… – скорчил гримасу Хопер. – Значит, остальные все в деле? Мы поразительно живучи, не находишь? Почти как люди.
– Ничего не изменилось за семьсот лет, – проговорила Амма. – Так же как не менялось и предыдущие триста. Было двадцать пять умбра – осталось тринадцать. Пять верных слуг и восемь неверных. Пять высших и восемь низших. Восемь курро… Восемь беглецов. Я не удивлена, что ты выжил. Ты всегда был самым хитрым.
Хитрым… На что хватило его хитрости, так это оказаться в самой гуще схватки. Поднять нож, чтобы сделать то же, что решили сделать его соратники, и получить сразу три стрелы – в живот, под левую ключицу и в правую руку, которая оказалась пришпилена к груди. О чем он тогда подумал, выпуская кровавые пузыри изо рта? Ведь о ней. Точно о ней. Где же ты пропадала, Амма?
– Это не хитрость, – засучил рукав и показал шрам на предплечье Хопер. – Это судьба. Такой же на теле. И не один.
– Оправдываешься? – Она скривила губы. – Всегда оправдываешься.
– А если бы… я остался там, – хрустнул пальцами Хопер, – ты была бы рада моей смерти?
– Я уже давно ничему не рада, – проговорила Амма. – Как ты меня нашел, Бланс?
– В этот раз я искал не тебя, – признался он. – Хотя, не скрою, рад встрече. Я искал вот это.
– Это? – Она наставила на него самострел, мотнула головой, чтобы проследить направление взгляда, удивленно подняла брови. – Мою хижину?
– Уютное гнездышко? – раздраженно хмыкнул Хопер. – И внутри, полагаю, куда уютнее, чем снаружи? Ты всегда умела все устроить. И живешь ты здесь… лет шесть?
– Пять, – поджала она губы. – Год строила. И внутри уютно. Но не для тебя.
– Жаль, – вздохнул Хопер. – Когда-то мы с тобой неплохо ладили. Вплоть до той ссоры. Перед самой битвой. До сих пор не могу понять, чем я тебя огорчил? Я ведь не мог на нее не пойти. Все было не зря, Амма. Семьсот лет покоя – это немало.
– Миг, – прошептала Амма.
– Ну да, – согласился Хопер. – Мгновение для нас и вечность для смертных. Хотя, как оказалось, мы тоже смертны. Впрочем – дело давнее. Я здесь не из-за тебя, и не из-за твоей хижины. Я здесь из-за развалин.
– Из-за руин? – не поняла Амма. – Не золотишком ли промышляешь? Нет тут золота. Может, и было, но я не нашла. Хотя сюда с самого Прихода никто не заглядывал. Если не дольше. Тропы обрушились. Выше и севернее по склону стоял монастырь, так он сполз в день Кары Богов с куском скалы, стерся в щебень, так что и наверх дороги больше нет. Тысячу лет назад… А уж тропу сюда я так спрятала, что… только ты и мог ее найти. Лошадь внизу оставил?
– Да, – кивнул Хопер. – Так что я у тебя не задержусь. Лошадь прошла бы по тропе, но мало ли… Не хотел рисковать. Долина милости не слишком милостива. Без лошади никак. Я в самом деле не ожидал тебя здесь увидеть. Но чувствовал… жизнь наверху.
