Но стоило ей раз покрасоваться перед нами на лошади, как Антошка тут же загорелась, чтоб ее переплюнуть. Пошла на конюшню, подружилась с лошадьми, она вообще никаких животных не боится и умеет с ними контакт находить, потом с табуретки на одну конягу стала влезать. Заодно дядю Колю охмурила, он решил, что она из пятого класса, физия у нее маленькая, да и рост не того. Короче, сначала потихоньку выучилась ездить верхом, потом перед нами проскакала и заявила, что дядя Коля считает: у нее врожденная посадка кавалериста, и теперь ей надо в Москве заниматься на ипподроме…
В общем, о девчонках мне легче писать, чем говорить, даже с Митькой. Я его молча слушал, наливал чай и старался переключить пластинку. Нет, это не ханжество и не скука, я нормальный парень, не всегда могу ночью некоторые мысли, ощущения отогнать, но зачем языком трепать?!
Мой девиз — делай и молчи! Я спросил Митьку, куда он надумал подаваться после школы, а он рукой махнул: «Все равно, куда судьба вывезет». Он, наверное, переживает, что мало растет и ходит так прямо, точно его на шампур насадили, даже туфли на каблуках носит. Наверное, он потому со мной стал реже гулять, что ему неприятно, когда над ним возвышаюсь, как маяк.
— Лучше всего мне во флот, — сказал Митька, — но меня вряд ли возьмут из-за роста. Правда, можно подводником, но это опасно для семейной жизни. Ты когда решил жениться? — вдруг спросил. Я чуть со стула не свалился.
— Свят, — говорю, — что я, псих? Жизнь гробить?
— Ну а если бы ей, допустим, было плохо, ты бы женился? Фиктивно, как в XIX веке?
Мне смешно стало.
— Нет, — говорю, — все равно не поддамся, мне наукой заниматься интересней, сейчас не домострой, пусть сама спасается, если характер есть, а нет, я не подпорка!
Митька огляделся в поисках еды, мы с ним, когда собираемся, подметаем начисто все материнские запасы, ничего не нашел и стал грызть сухарь. Мать жалуется, что чем больше мы болтаем, тем больше на нас жор нападает, как на щук весной. Она говорит, что в холодильнике после нас и петух не кукарекал…
А после его ухода я стал смеху ради прикидывать, на ком бы я хотел жениться. Из наших ни на ком, разве что на Дорке Чернышевой, если бы стала покрасивше. Спокойная, умная, характер хороший, всех уважает, людей понимает… А вообще главное, чтоб о тряпках не думала, чтоб готовить умела. А то хоть мать и говорит, что геологи должны все сами делать, и поэтому она мне уже давно пуговицы не пришивает, а все-таки пусть лучше это женщина делает. У мужчины задача — убить и приволочь добычу. А у нее — разделать, приготовить, накормить повелителя. И ничего не изменилось с первобытного общества, одно притворство эта цивилизация, каждый мечтает о том же.
Ох, грехи наши тяжкие, вызвался я сделать доклад по литературе, и сам не рад.
Вот если бы фантастика — за милую душу, а современную прозу я не люблю. В этих романах все говорят либо о делах, либо сводят счеты за прошлое, либо просто — слякоть. Появился бы герой вроде капитана Блада. Разве нет в жизни таких, как дядя Гоша? Или отец? На трудном они бы себя показали, а так жизнь у них кисло проходит, для себя живут, а на большее задуманы.
Да, сегодня Оса опять выдала. Сказала, что ни у кого в нашем классе нет настоящего призвания. Мы завопили, тогда она попросила сказать будущих математиков, кто такой Эварист Галуа и в чем суть его математики.
Ну, Пушкин, конечно, знал, а остальные ни фига, общие слова.
Потом она спросила будущих медиков, что они знают об операциях Бернарда, о его первых пациентах.
Книжку его, конечно, Антошка читала, Чернышева слышала, а ведь в мединститут собирается человек десять.
Еще она поинтересовалась у Костровой, которая мечтает о структурной лингвистике, что она думает о романах Стругацких.
Я фыркнул, я-то понял, в чем дело, а Кострова пожала плечами. Она фантастику презирала.
И тут Оса выдала текст: мы пустоцветы, иждивенцы, мы ничего своим умом в жизни не ищем, готовимся с репетиторами…
Мамедов, правда, пытался вякать, что очень расходятся программы школы и института, но Оса вошла в штопор.
— А без репетиторов не можете? Сами, самостоятельно взяв программу? Поднимите руки, кто ни с кем не занимается?
