— Да, — отвечаешь ему ты. — Я арестован, ваше величество.
Ты наконец бросаешь наземь чужую шпагу, чужую шпагу с противной, липкой от крови рукоятью.
Тебя уводят. Ты и не думаешь сопротивляться. Твои раны, которых ты умудрялся не замечать все это время, внезапно заявляют о себе, бросая тебя в багровое пламя. Ты очень надеешься, что умираешь. И приходишь в сознание на руках эльфа — целителя три дня спустя.
Вход в твою палатку охраняется. Ты по — прежнему арестован.
Король приходит к тебе, едва у него появляется возможность.
— Оставьте нас! — приказывает он офицеру охраны.
— Но… ваше величество… — бормочет тот, бросая на тебя опасливый взгляд.
— Оставьте нас. Все. Немедля! — опасным голосом повторяет приказ его величество.
— Ваше величество, я умоляю вас… — лепечет офицер охраны.
— Мне применить силу? — хмуро интересуется он. — Моего слова недостаточно?
Охрана отползает, но недалеко. Потерять еще одного короля — это было бы слишком для Ирнийского королевства.
Убедившись, что его приказ выполнен, король поворачивается к тебе:
— Ну, граф? Вы довольны? Мой несчастный брат сумел вам доказать, что он не трус?
— Для короля — может быть, — вырывается у тебя. — Но к себе в роту я бы его не взял.
— У вас больше нет роты, — отрезает его величество. — Вы погубили ее. А потом погубили короля.
— Он погубил себя сам, ваше величество, — отвечаешь ты. — Глупостью. И трусостью.
— Ложь! Он храбро сражался! И победил! — восклицает его величество. Сквозь царственный облик все еще просвечивают черты очень юного и очень напуганного мальчишки, который горячо любил своего брата. Он просто неспособен поверить, что его брат то, кем он на самом деле был… Что ж, ты и сам понял это вот только что… а с принца что взять? С бывшего принца, поправляешь ты сам себя.
— Он победил и правил бы еще долго… и мудро… Если б не какая — то подыхающая сволочь… — Его величество ломается окончательно. На глазах выблескивают слезы. — Я его даже убить не успел, этого гада! Он сам умер… А его величество… Вы бы видели, как он разил врага! Я бы хотел вырвать ваши глаза и унести их туда, в прошлое, чтобы вы посмотрели на это!
— Еще ни один человек ничего не увидел вырванными глазами, ваше величество, — тихо отвечаешь ты.
Это останавливает его. Он долго и молча смотрит на тебя.
— Вы хоть отдаете себе отчет, что погубили своего короля? — тихим и страшным голосом осведомляется он наконец. — Вы нанесли ему невероятное оскорбление, в лицо назвав трусом, недостойным памяти предков!
— Разве он сделал бы то, что сделал, будь я не прав? — отвечаешь ты. — Он бы просто приказал казнить меня. Вместо этого он возглавил атаку.
— Вы посмели приравнять его к какой — то роте несчастных гвардейцев! Вы хоть понимаете, насколько это несоизмеримые понятия?
— Я приравнял его к роте напрасно погубленных гвардейцев, — говоришь ты. — Это меняет дело.
— Вашу роту погубили вы сами, капитан, — решительно отрезает его величество. — Вы сами заняли эту позицию и упорно держались там, несмотря ни на что. Вас надо бы казнить уже за одно это!
— Казните, ваше величество, — пожимаешь плечами ты.
Тебе и впрямь все равно. Мертвые ждут, а живым ты ничего не должен. Если ты в чем — то был неправ, демоны смерти живо разъяснят тебе это.
— Я подожду, пока вам это станет не настолько безразлично, — морщится король. Круто разворачивается и уходит.
Он приходит назавтра же.
«Совсем еще мальчишка, — вдруг понимаешь ты. — Мальчишка, на которого так внезапно свалилась корона».
— Я не стану вас казнить… капитан, — первое, что говорит он, вновь отослав подальше свою охрану.
— Почему? — с досадой интересуешься ты. Он помешал, ты был занят — беседовал с мертвыми. Ты не успел поболтать с каждым, тебя прервали, причем лишь затем, чтобы сообщить, что тебя и дальше зачем — то оставляют в живых.
— Потому что я кое — что понял, — говорит его величество. — Я беседовал с генералом Кланденом… он только что пришел в сознание и объяснил мне некоторые вещи…
— Я рад за вас, ваше величество. — В твоем голосе нет радости, это лишь пустые слова, ты бы хотел, чтоб от тебя отвязались, хотел бы вернуться к прерванному занятию.
