Однако первые признаки несогласия появились с совершенно неожиданной стороны.
– Полагаю, что никто из нас, брат вице-президент, – насмешливо произнес министр внутренних дел, – не собирается оспаривать, что понадобится сильная власть. Вопрос просто в том, чтобы определить области политики, где эту силу и чей опыт в этом деле следует применять.
Иззат немного растерялся. Он предвидел символические возражения со стороны Тахи Ясина Рамадана, но не подобный сюрприз. Али Хассан аль-Маджид был двоюродным братом Саддама, и Иззат ясно понимал, что тот подразумевает за своим замечанием. Из всех присутствующих этот раболепствующий пес продемонстрировал, вероятно, самый беспринципный и эффективный подход в решении тех задач, которые на него возлагались. Его послужной список был впечатляющим и внушал ужас. Именно он приказал осуществить газовые атаки на позиции курдов в 87–88-м годах, и именно его Саддам назначил губернатором Кувейта после вторжения туда в 90-м. Вместе со своим приспешником Алаа Хуссейном Али он нес главную ответственность за грабежи и насилие в «девятнадцатой провинции» Ирака. С тех пор Али Хассан аль-Маджид в качестве министра внутренних дел руководил операциями по подавлению волнений среди курдов на севере и среди шиитов в южных топях, и его жестокость приносила успех. Если кому-то и передавать полномочия на подавление дальнейших внутренних беспорядков, то, пожалуй, именно ему. Значит ли это, подумал Иззат, что он высказал собственную заявку на власть? Нет, у него не выйдет. Пес нажил себе слишком много врагов и слишком многих заставил себя бояться – эти люди ополчатся против него и никогда не допустят, чтобы он дорвался до абсолютной власти. Разозлившись на высокомерие Али Хассана аль-Маджида и подчеркнутое ехидство, с которым тот сделал ударение в обращении «вице-президент», Иззат тем не менее удержался от гневной отповеди и решил отдать его на расправу остальным.
Гиена Таха Ясин Рамадан не заставил себя ждать:
– Наш брат министр внутренних дел, – прорычал он, – в одном отношении прав: отправление власти безусловно требует компетентности. Но опыт, приобретенный лишь во внутренних делах, вряд ли сформирует соответствующую базу для сложной политики правительства. Нас со всех сторон обложили враги, которые, несомненно, не преминут воспользоваться катастрофой, обрушившейся сегодня на Ирак. Сила и непоколебимая приверженность принципам, заложенным нашим выдающимся братом Саддамом Хуссейном – да пребудет с ним в раю Аллах, – сыграют, конечно же, существенную роль. Они будут важны в наших взаимоотношениях с алчными иностранцами, которые и по сей день имеют на нас виды. Как напоминал нам сам Саддам каких-то три дня назад, Ирак столкнулся с беспрецедентным посягательством на его суверенитет. И тут власти Ирака должны поступать, невзирая на лица. Опыт и исключительная твердость, чтобы дать суровый отпор всем нашим врагам – не только внутренним, но и внешним, – вот залог нашего выживания.
Иззат моргнул от изумления. Выступление гиены сыграло ему на руку. Таха так старался перекрыть Али Хассану аль-Маджиду все пути к власти, что даже не упомянул о собственных притязаниях. Более того, он не сказал ни слова, чтобы как-то подорвать позиции самого Иззата. Что ж, основные игроки высказались – теперь наверняка все устроится без дальнейших обсуждений! Его назначение будет поддержано!
– Наш брат Таха хорошо сказал. – Пораженный Иззат резко повернул голову, чтобы посмотреть на нового оратора. На вежливом лице сидевшего в середине стола бывшего министра иностранных дел – ныне заместителя примьер-министра – под массивными очками блуждала широкая улыбка. – Кто-то мог даже подумать, что своим красноречивым выступлением в защиту власти, имеющей опыт в международных делах, он чуть ли не предлагает на пост президента мою кандидатуру. – Тарик Азиз хихикнул над собственной шуткой, и глаза Иззата сузились от подозрения. К чему клонит эта старая хитрая лиса? – Естественно, будь мне даже оказана подобная честь, я бы отказался. – Лицо Тарика Азиза стало более серьезным. – Да-да, мои братья, я бы отклонил это в высшей степени почетное предложение. Ибо, по чести говоря, уверен, что на какое-то время кабинет президента должен остаться пустым.
