Все происходило с обескураживающей быстротой, вспоминал Кируин, и превратилось, беспорно, в самую увлекательную работу из всех, что ему когда-либо доводилось выполнять.
К октябрю 1989 года окончательный доклад был закончен. Его оценки последних строительных объектов в Ираке расширили область исследований, и окончательный документ содержал множество соображений самого Кируина. Март 1991-го, говорилось в докладе, возможно, февраль. К этому времени у Ирака будет первая собственная ядерная бомба. Чуть больше чем через год.
Кируин осознал, насколько серьезно все это было воспринято, когда изменилась орбита спутника, с которым был связан его монитор. Господи, теперь тот не проходил даже над восточной частью СССР. С его экрана исчезла Камчатка. Теперь спутники вспомогательной оборонной программы использовались совсем в другой игре. И еще одно: отныне они не делали снимков – они просто отслеживали в инфракрасном диапазоне яркие автографы, оставляемые ракетами, и фиксировали места запусков. После обнаружения старта спутники визуально сопровождали боеголовку, а на основе данных, полученных от нескольких из них, в пределах шести секунд строилось трехмерное изображение, дающее ее траекторию и вероятную цель.
Спутники слежения были геостационарными, то есть неподвижными относительно поверхности Земли, и поэтому всегда наблюдали за одним и тем же районом, сообщая данные о своем участке каждые десять секунд. Чтобы оставаться над одним и тем же местом, им приходилось летать по гораздо более высоким орбитам. Спутник, связанный с монитором Кируина, был тринадцатым по счету из запущенных и до недавнего времени оставался геостационарен относительно Синьцзяна на северо-западе Китая. Оттуда, с расстояния тридцати восьми тысяч километров, превышающего орбиту KH-11 в сто с лишним раз, он был способен разглядеть почти половину земной поверхности, включая весь Советский Союз, страны Варшавского Договора, Китай и Дальний Восток. Но с тех пор, как Национальное бюро разведки представило доклад по Ираку, он был сдвинут почти на три тысячи миль к западу и теперь висел… угадайте где? Правильно – над Персидским заливом. Где-то там, наверху, были разбросаны еще такие же спутники, обеспечивающие трехмерные изображения и для работы НОРАД.
За последние год-два в Ираке было зафиксировано лишь несколько стартов. Анализ показал, что это были пробные запуски ракет типа СС-1, «Скад-Б»,[26] «Аль-Аббас» и «Аль-Хуссейн». Засечь их было непросто, но спутниковая система обнаружения была хорошей системой. Облачный покров являлся основным препятствием: различить что-то размером с межконтинентальную баллистическую ракету, для чего, собственно, и были созданы спутники этой серии, сквозь тонкие облака и уж тем более на выходе из них еще можно было рассчитывать, но «Скад-Б» были гораздо меньших размеров. Их тепловое излучение составляло меньше одного процента от излучения межконтинентальных баллистических ракет, и, конечно же, они не достигали таких высот. Не так-то просто было их засечь, особенно в облаках, но Кируину все равно это удавалось и не однажды. Практика оказалась полезной. Раздел доклада по системам доставки включал информацию о тренировочных запусках ракет «Скад», и хотя большая часть точных данных была получена из НОРАД, в какой-то степени это утешило начальство. Конструкция ракеты «Скад», куда ни ткни, была паршивой – воистину кусок металлолома в свободном полете с чертовски неточной системой наведения эпохи каменного века. Однако прицепите к ней ядерную боеголовку и…
Обращаясь к прошлому, Кируин заключил, что начальство, должно быть, понимало, что затевает Ирак. Его утешало то, что оно обладало предвидением. Даже Морж признал, что «погонялы» сообразили что к чему. Кувейт, «Щит в пустыне»… затем сама «Буря в пустыне». Вот уж была потеха! Когда Морж застукал младших сотрудников, толпившихся вокруг монитора Кируина, который транслировал «живой» старт «Скада», то чуть было не приказал отключить прибор и избавиться от него. В экране, работающем в реальном масштабе времени, было что-то завораживающее. Кируин и сам им увлекся.
