— Я их создал.
Изобретение новой формы жизни никогда не сулило ничего хорошего.
— Буду рад рассказать вам все, Джесси.
Я нахмурилась.
— Откуда вы знаете…
— Вы правда думали, что ваша хлипкая легенда о ДПР меня одурачит?
Прежде она дурачила всех.
Волосы Цахау очаровательно ниспадали на гладкий лоб. Внезапно мне захотелось пальнуть в него серебром и посмотреть, загорится он или нет.
— Вы Джесси Маккуэйд, одна из лучших охотников герра Манденауэра.
— Знаете Эдварда?
— Дедушка знал.
— А кем был ваш дедушка?
— Его имя не имеет значения. Важна лишь его работа. Последние дни своей жизни он провел в лаборатории в Черном Лесу.
— Менгеле, — пробормотала я.
— Нет-нет, я не родственник этому великому человеку, хотя был бы рад им быть
— Вы говорите, великий человек, а я говорю — психопат. — Я пожала плечами. — Сколько людей, столько и мнений.
В глазах Цахау вспыхнул гнев.
— Менгеле был гением. Провидцем.
— Он был безумной высокомерной свиньей и убивал людей лишь за то, что они были другой национальности.
— Во благо научного прогресса должны приноситься жертвы, — пожал плечами Цахау.
Палец на спусковом крючке зачесался.
— Джесси, — предупредил меня Уилл.
— Да-да. — Я постаралась расслабиться, но это было не так-то просто. — Менгеле не двигал вперед науку, — продолжила я, — а создавал армию оборотней.
— Он и создал её.
Именно так Эдвард и стал… ну, Эдвардом. Во времена Второй мировой он был двойным агентом и пытался разведать, чем же занимался в Черном лесу «великий человек». К несчастью, Эдвард не успел: ко времени, когда он добрался до лаборатории Менгеле, доктор запаниковал из-за надвигающегося вторжения Союзников и выпустил на волю всех, кого создал. С тех пор Эдвард за ними и гоняется.
— Я усовершенствовал его формулу, — продолжил Цахау.
Я похолодела, хотя в клинике было жарко, как в бане.
— Как усовершенствовал? — поинтересовался Уилл. Всегда голос разума. Слава богу, что рядом есть такой человек.
— Мои волки выглядят как волки. У них нет человеческих глаз, посылающих сигнал охотникам. И серебро не причиняет им вреда.
— А что же может им навредить? — спросила я.
Цахау лишь рассмеялся в ответ.
— Ваша формула не такая уж идеальная, — заметил Уилл. — Она сводит людей с ума. Или они с самого начала были безумны?
Цахау перестал смеяться.
— Я ещё вношу коррективы.
— Вы не ответили на вопрос.
— Мои подопечные не были изначально сумасшедшими и останутся в своем уме, когда я с ними закончу.
Оборотни с волчьими глазами, которым не страшно серебро — это очень плохо. Как только Цахау выпустит их на волю из белых стен, этих созданий не остановить.
Обычно я стреляла во все, что меня смущало. Но выстрел в Цахау станет убийством, а выстрелы серебром в вервольфов никак нам не помогут.
И что делать?
— Когда формула вас полностью удовлетворит, — сказал Уилл, — что дальше?
Уилл всегда знал, какой вопрос нужно задать.
— Конечно, сам стану вервольфом.
— Конечно, — повторила я. — Кто же в своем уме не пожелает бегать на четырех лапах, вилять хвостом и слегка пускать слюни?
— Кто в своем уме не пожелает стать бессмертным? — нахмурился Цахау.
— А у вас большие планы на вечность? — съехидничала я.
— Больше, чем вы можете себе представить.
О, я-то могу представить много всего.
— Положите пушки, — приказал Цахау.
Хм… У нас есть оружие, а у него нет.
— Нет.
Цахау свистнул, и из палат начали выходить пациенты. Те, что были ближе к Уиллу, схватили его, другие точно так же скрутили меня и отобрали у нас пистолеты. Меня лишили также и мобильного телефона. Наверное, стоило бы проверить утверждение Цахау о том, что серебро их не убьет, но я не смогла выстрелить в беззащитного психа в больничной рубашке. Поди пойми.
— Как мило, что вы зашли, — сказал Цахау. — Мне как раз требовалась помощь в проведении заключительных тестов.
— Сам делай свою грязную работу.
— Я обращался не к вам, мисс Маккуэйд, а к мистеру Кадотту. Он — идеальный образчик для эксперимента. Волчий клан, верно?
Уилл даже глазом не моргнул.
— Откуда вы так много знаете? — потребовала ответа я.
— Считаю себя обязанным знать все. Думаете, вы двое случайно сюда явились? Нет, это было подстроено. Мной.
