Однако вечность оставалось мёртвой недолго.
Спустя миг раздался характерный хлопок, время вырвалось на свободу и пустилось галопом нагонять само себя. В тот же самый момент в многоцветную реальность Пределов мощной струёй ударила сквозь пробуренную молотобойцами дыру непроглядная монохромность Запредельного. Всё вокруг тотчас потускнело, а панцирь монстра завибрировал. Вместе с ним стала ходить ходуном и стена дома. Так закачалась она бедная, что от неё стали отрываться и улетать в разные стороны элементы старинного декора. В какой-то момент показалось, что ещё немного и стена обвалиться, просто-напросто рухнет. А тут ещё и какой-то взрыв случился с той стороны дома. Жуть. Одиннадцатое сентября. Двадцать первое декабря. Спасайся, кто может. Аж во рту всё пересохло. И возникло естественное желание отойти как можно дальше. В глубокой глубине души, конечно. Но возникло.
Однако напрасно я так волновался, зря переживал. Молотобойцы своё дело знали и знали они его исключительно: один из магов, крепкий скуластый парень с взглядом, обращённым внутрь, уже произносил на латыни текст верного заклятия. Произносил сосредоточено, уверенно и с тем равномерно-постепенным от начала к концу повышением голоса, которое и отличает опытного мага от новичка. Когда же прозвучало последнее слово строгой формулы с ускользающим смыслом, по воздуху пробежала стеклянная волна, а в следующую секунду панцирь вспыхнул ярким пламенем. Настолько ярким, что даже моим, защищённым тёмными очками, глазам стало нестерпимо больно. Я невольно зажмурился. Когда же вновь открыл глаза, увидел, что панцирь уже испарился, будто не было его никогда, а занявшуюся огнём плоть монстра окутали клубы чёрного дыма. Скрыл этот плотный дым монстра. Проглотил. Так я его и не разглядел толком.
Казалось бы, дело сделано, операция по уничтожению нездешней дряни успешно и с блеском завершена, ушёл он страшным криком в эхо, едким дымом в небо, серым прахом в землю, и вроде как можно расходиться. Однако никто из молотобойцев, не сдвинулся с места. Зажимая ладонями рты и носы, чихая, кашляя, они продолжали находиться на своих боевых позициях. Улома тоже оставался там, где до этого стоял, только сложил руки на груди и в ожидании дальнейших событий поглядывал время от времени на часы.
Гадать долго не пришлось, вскоре выяснилось, чего молотобойцы ждали. В какой-то момент из гущи смога, из этого клокочущего, клубящегося непроглядного месива, вырвалась бархатно-чёрная стая неведомых птиц. Походили они на раскормленных воронов, только с ушастыми головами грифов, и было их никак не меньше сотни. Беззвучно взбивая воздух мощными крылами, они не стали излишне долго кружить над задымлённым двором, сделали три вызывающих круга – больше, меньше, ещё меньше, и устремились в лазоревую высь девственно чистого небосвода. Я, признаюсь, ахнул от неожиданности – вот же каким живучим на деле злыдень оказался: мытьём не получилось, решил катаньем взять. А потом разглядел в хищном клюве у одной птицы нечто сверкающее, догадался, что это пресловутое Зеркало Ананда (а что же это ещё могло быть?), и, проклиная как никогда раньше свою временную пустокрылость, выхватил пистолет.
Птица-воровка держалась строго центра стаи, остальные же, подчиняясь строгой директиве неведомого хозяина, пытались всеми возможными способами защитить её. И, надо признать, выходило у них это неплохо. Грамотно всё делали. Закладывая невероятные виражи, совершая хитрые перевороты и вращенья, они доблестно подставлялись и под смертоносные лучи молотобойцев, и под заговорённые пули моего кольта. И все погибли. Все сгорели. Все превратились в хлопья чёрного снега. Все, кроме одной – той, в которую я так тщательно целился, да так ни разу и не попал. Исчезла она в невероятной выси. Растворилась в ней без остатка. Ушла.
С разгромом волшёбной стаи боевая часть операции (благополучно ли, не совсем ли благополучно – это как посмотреть) завершилась, но спасательная продолжилась. Отдав короткие и энергичные распоряжения обследовать подвал, зачистить территорию от остаточной Силы и обработать случайных свидетелей, Улома решительным шагом направился со двора. Мне находиться во дворе тоже не имело ни малейшего смысла, и я проследовал за подполковником.
