Если бы не размер, да то обстоятельство, что панцирь состоял не из естественного рогоподобного вещества, а из запредельной, переливчатой, принципиально непознаваемой субстанции, то походил бы он на карапакс самой обыкновенной черепахи. Обыкновенной, только очень большой. Ну, очень большой. Ещё, правда, имелась одна особенность: вместо годовых загогулин, вместо привычных глазу и уму петроглифов на панцире демона красовались кабалистические символы. Эти наполненные тайного смысла рельефные знаки жили своей собственной жизнью: исчезали, появлялись, принимали иной вид и менялись местами. Вот таким был тот панцирь. И четверо парней в чёрно-оранжевых комбинезонах, используя мощь своих штатных огненных мечей, старались его пробить, точнее – прожечь. В том месте, где сходились алые лучи, уже серело пепельным накалом безобразное, похожее на одну из клякс Роршаха пятно. Однако для того, чтобы взломать магическую защиту, этого было явно недостаточно. Требовалось пробиться глубже, а лучше – проковырять-пробурить сквозную дыру. Вот тогда только имело смысл озвучивать заклятие сопротивления.
Улома над душой у своих бойцов не стоял. Отойдя в глубину двора, к старой ветвистой рябине, он пытался кому-то дозвониться по мобильному. В отличие от подчиненных одет он был в гражданский костюм: наутюженные брюки, начищенные туфли, галстук шёлковый с блёсками – хоть сейчас на совещание. Правда, пиджак расстегнул, и узел галстука ослабил. Это да. Заметив меня, Улома загрёб свободной рукой несколько раз воздух – ходи сюда, дракон, и когда я приблизился, с озабоченным видом сообщил:
– Михей трубу не берёт.
– Плохо, – сказал я. И повёл головой в сторону гигантского панциря: – А это что за тибибо?
– Не видел никогда?
– Признаться, до сих пор не доводилось. Даже на картинках.
– А это, Егор-братишка, так называемый демон непреложного вероломства, душегубства и мародёрства. По классификатору Эйсельмаера – груб-кодрот. По определителю Дебибура-Виана – челедриоктопод обыкновенный. – Сообщив мне эту справочную информацию, Улома сложил левую ладонь лодочкой и потыкал в неё трубкой телефона. – Там за бронёй, зубастая кикимора вроде осьминога. К стене клопом присосалась, и теперь кирпич с бетоном мало-помалу в кисель превращает. Ребята отсканировали, говорят, недолго осталось. Расчётное время – четыре с небольшим минуты. Закончит, щупальца выбросит, примется Михея в подвале выискивать. Как раз напротив его коморки примостился. Найдёт, придушит. Вот такая вот у нас, как видишь, оперативная обстановка. Но ничего. Всё, Егор-братишка, будет нормально. Всё будет хорошо. Успеем. Куда мы на фиг денемся.
Зная гораздо больше, чем знал он, я предположил:
– Этому демону, вернее тому, кто его вызвал, не только и столько Михей нужен.
– А кто ещё? – живо поинтересовался Улома.
– Не кто, Боря, а что. Вещица одна. Только давай я об этом чуть позже расскажу. Сейчас – не слишком всё это существенно. Не важно это сейчас. Скажи лучше, чего думаешь предпринять? Силы, смотрю, у вас маловато.
– Силы? Силы скоро навалом будет. Бойцы отделения поддержки ближайшую линию уже подцепили. Тут недалеко, за углом. – Улома показал куда-то в пространство над моим плечом. – Вон, кстати, уже подтягивают. Сейчас быстренько отработают по экстренному варианту.
Я оглянулся. Со стороны соседнего дома, из-за небольшой, выкрашенной в серебристо-серый цвет металлической будки, что загораживала собой часть переулка, выскочили два вооружённые инхипами молотобойца. Один остановился шагах в десяти от будки, второй – за несколько шагов от основной группы. Цепочку выстраивают, тут же мелькнуло в моей голове. Так оно и оказалось. Получив команду то ли по рации, то ли каким-то магическим способом, эти двое скинули к земле цепи боевых поясов – особых ремней, внешне напоминающих страховочный пояс электрика-верхолаза, а затем с поразительной синхронностью вырвали из ножен и вскинули активированные мечи. В то же мгновение голубая молния грубо отобранной у Пределов Силы, продрав пространство по крутой дуге, скользнула по алому острию меча предпоследнего в цепочке молотобойца, упала на меч последнего, ну а тот уже ловким движением перенаправил её на панцирь монстра. В то самое место с меткостью заправского игрока в лапту перенаправил, куда уже тыкали лучами своих грозных мечей остальные боевые маги. Поначалу никаких видимых изменений не произошло. Но затем пятно в точке схождения потоков волшебной энергии заметно потемнело, а вслед за тем стало расползаться и таять. И уже скоро в этом месте зияла приличного размера дыра. Когда же стала она сквозной и граница между Пределами и Запредельным здесь стёрлась, время, как оно обычно и бывает при таких критичных обстоятельствах, замедлилось. Увязло оно, как муха в смоле, в приобретшем диковинную тягучесть пространстве. А после того, как смола пространства окончательно обрела янтарную твёрдость, время и вовсе замерло, став мертвенной вечностью.
