– Это что? – спросил я, без особого трепета принимая контрибуцию.
– Скарабей из Древней Кеметии, – ответил Процентщик.
– Не слепой, вижу, что скарабей. Для чего нужен?
– Снимает усталость и возвращает ясность ума при дальних переходах. Взбадривает таламус, архетипом которого, собственно, и является. Я использую, чтоб не уснуть за рулём.
– Как своим сделать?
Процентщик выдержал паузу, вздохнул с тихим стоном и, окончательно прощаясь с любимым предметом, произнёс:
– Нужно трижды сказать шиворот-навыворот слово "урепехк".
– Вот и хорошо, – удовлетворённо сказал я и сунул артефакт в карман. После чего попрощался: – Давай не кашляй, Михей.
И живенько выбрался машины.
Возвращаясь к дому оборотня, я чувствовал себя персонажем ночного кошмара с его бесконечным бегом по кругу. Бывают такие дурацкие сны, где всё снова и снова возвращаешься в одну точку. Визжат тормоза, мелькают пролёты моста, громыхают крышки люков, ты куда-то несёшься и понимаешь, что уже проделывал это путь много-много раз. И главное отлично осознаёшь бессмысленность своих действий, но ничего поделать не можешь. Не можешь остановиться. И есть только одна-единственная возможность выскочить из этого бреда – проснуться от собственного крика. Проснуться, оглядеться по сторонам и покачать изумлённо головой: вот ведь какая чертовщина привиделась.
Однако происходящее со мной точно не было сновиденьем. А от яви, к сожалению, нельзя пробудиться, в яви можно только уснуть. Только вот спать мне было некогда, то и дело вылезало всякое. Такое всякое вылезало, что ни о каком сне пока и речи быть не могло.
Путь от лавки Процентщика до дома оборотня, занял у меня чуть меньше времени, чем путь от дома оборотня до лавки Процентщика. Так торопился. Торопиться-то торопился, да только всё равно не успел.
Как известно, гексенвольфы, в отличие прирождённых оборотней, находятся под воздействием силы магического талисмана, чаще всего – особого пояса из волчьей шкуры, который удерживает страшного духа, вызванного заклятием. Нарушить эту связь практически невозможно, сорвать пояс можно, только убив генсенвольфа. А вот убить нетрудно – подойдёт любой правильным образом заговорённый металл. Гексенвольфа Володю Скоробогатова убили заговорённой сталью.
Как только я вошёл в подъезд, сразу понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее: на лестничной площадке первого этажа стоял мужик в тренировочных штанах, футболке и домашних тапочках на босу ногу. Мужик находился в состоянии такого глубокого отвлечения чувств от контакта с окружающими его объектами, что ему могли бы позавидовать многие йоги, стремящиеся достичь уровня пратьяхары. Стоял он в двух шагах от двери оборотня, а сама дверь была приоткрыта. Заподозрив худое, я подумал: пахнет драмой. И, ловко протиснувшись между опрокинутым в дрёму дремучую и стеной с электрощитом, без задержки вошёл в квартиру.
Генсенвольф лежал в коридоре и выглядел мертвее мёртвого. Ещё бы: кто-то вонзил ему в грудь кортик по самую перекладину. Такое не лечится. Опустившись на корточки, я ради очистки совести попытался найти пульс в районе сонной артерии. Как и следовало ожидать, пульс не прощупывался.
– Вот так вот, Володя, – не без искреннего сочувствия произнёс я, заглянув мертвецу в остекленевшие глаза. – Вот так вот. Прискакал к тебе твой всадник на бледном коне. И прискакал, сдаётся, нежданно-негаданно. Но тут, согласись, ты сам немного виноват. Не соврал мне, но и всей правды не сказал. И вот она, плата за излишнюю скрытность.
Ничего оборотень мне на это не ответил, застыл его рот оскалом, полным бессильной злобы и тоски. Ни рыка, ни стона, ни словечка больше из этого рта не могло прозвучать.
Высказав слова сожаления, я занялся орудием убийства. Собственно, кортиком. Вытаскивать не стал, рассмотрел внимательно и сфотографировал камерой мобильного только ту его часть, что было на виду. То есть, получается, рукоять. И вот бы как я её описал, поручи мне кто-нибудь составить протокол. Рукоять роговая, с тремя декоративными латунными накладками в виде желудей. Навершие латунное, плоское, с декоративным винтом в виде ещё одного желудя. Перекрестье загнуто в противоположные стороны и имеет окончание в виде копыт оленя. В центре перекрестья размещён декоративный литой щитик, на нём выгравированы четыре цифры – 3245.
