— Вредно, — глубокомысленно добавил я и все-таки нажал СОХРАНИТЬ КАК… Синенькие вагончики унесли файлик Лю в папку «Лучшее».
— Мы остановились на последствиях. — Эдик настолько адаптировался в полутемной каморке, что счел возможным снять пиджак и ослабить галстук. — Как ты себе представляешь реализацию нашего понимания того, что у них…
— У кого?
— Ну, типа, у народа, — Эдик неопределенно помахал рукой. — У них фрустрация, но сами они об этом не догадываются.
— Вот-вот. Мы подошли к самой сути. Темп жизни и количество товарно-информационного мусора растет, а значит, растет потребность в чем-то настоящем, реальном, подлинном, чистом и конкретном. Потребность в чувствах, а не в знании, которое стало неестественно рациональным, а мы с тобой знаем, что весь мир рационализировать невозможно.
— Экий ты мечтатель.
— Практик! Как мы делали «Президент-Шоу»? Очень просто. Был заказ на управляемость, были проектные ограничения по финансам, срокам, персоналиям и другая шняга. Эмоциональную составляющую мы довыдумывали уже потом, навязывая ее зрителям и увеличивая их психологическую неустойчивость. Сейчас мы с тобой в уникальной ситуации. Сначала выберем работоспособную легенду, миф, а затем подготовим под нее продукт.
— Это ты про «Нравится ли вам Россия»? — Эдик вложил в вопрос максимум сарказма.
— Ну, да. — Я вложил в ответ максимум простоты.
— Лопух! Таких умных, да прытких.…
— Знаю. Было много.
— …на столбах вещали.
— Так то раньше. При президенте Горохе. Тогда еще и России настоящей не было. Были какие-то… то ли русские, то ли советские. Теперь мы все россияне. Древнейшая историческая общность, существующая на земле. И при этом совершенно новая. NEW! Сколько лет прошло с тех пор, когда у нас появилась new-Россия? А сколько лет с тех пор, когда мы стали осознавать себя особенными? Не больше десяти. С тех самых пор, когда у нас появилось «Президент-Шоу» и новая избирательная вертикаль. Мы создали новых людей. Я их создал. Теперь им надо вложить в голову мысли.
— А я-то думал, у тебя что-то оригинальное родилось.
— Да, не оригинально. — Я кивнул, хотя мне этого не хотелось. — Зато практично и просто. Идеям нужно вернуть смысл, чтобы люди…
— Типа народ?
— Ну, да. Чтобы народ смог оглянуться в прошлое, понять самого себя и потом, только потом понимать других. Наш новый проект будет использовать ценности и героические примеры, имеющие твердые основы в людском сознании, а самое главное имеющие будущее. Вот, например, россияне считаются страшно демократичными людьми. Это доказывает популярность «Президент-Шоу» и всеобщая любовь к выбранному Президенту. Никуда Россия от демократического Шоу не денется. Это наше будущее, которое мы хотим и любим. Но эта любовь какая-то односторонняя, пассивная она какая-то. Президент поет хиты, кричит со сцены: «Спасибо! Я с вами! Я вас люблю! Я такой же, как вы!». Публика ему рукоплещет и на этом акт любви заканчивается. Нет продолжения. Обратной связи нет. На самом деле, мы занимаемся не любовью, а онанизмом. Такое ощущение, что мы живем в браке вот уже 25 лет и наперед знаем, что друг другу скажем, что подумаем, что сделаем. Даже Камасутра нас не радует. Сплошная пастила и гламур. Народ подзабыл, что Президента не обязательно любить. Можно, например, ненавидеть.
— Тихонько.
— Вот-вот! Это неправильно! Да и потом… Кто сказал, что есть только любовь-ненависть. Есть масса других эмоций: злость, страх, брезгливость, уважение, ужас…
— Они подразумеваются.
— Но они не публичны! Значит, их не существует!
— Ты считаешь, что сделать это просто?
С точки зрения технологии? Очень.
Смелая Татьяна обрабатывала старшее поколение. Она никого и ничего не боялась.
Вечные бабульки наблюдали за потомками, копошащимися в песочнице. Раз куличик, два куличик… Тяга к созиданию. Раз пинок, два пинок… Тяга к разрушению.
— Что вы желаете своим внукам?
— Счастья. Любви. Чтобы все было хорошо.
— Что вы желаете себе?
— Ну, мы уж… Свое пожили. Да. Вот съездим в Европу отдохнуть и… Пожили. Да.
— Пенсии?
— Да! Да! Да!
— Побольше?
— Да! Да! Да!
— Вы знаете о сокращении числа работоспособного населения?
