– Задержись на пять минут, – сказал Павлик, – Ты мне нужен. А вы чего ждете? – повернулся он к Рябинину. – Да, совсем забыл. Слушай, Рябинйн, будь другом. Сходи на динамитный склад, проверь подписи на взрывчатку. Там одна неразборчивая, похожа на подделку. Разберись, друг, и со склада мне позвони…
Павлик доверительно улыбнулся.
– Сейчас будет номер, – сказал он, когда Рябинйн вышел. Он подмигнул Угарову и снял трубку. – Дайте динамитный склад. Склад? Кто дежурит? Ты, Гальсков? Почему пускаешь на склад без пропуска? Как «не бывало»? Меня вчера пропустил. Чтобы это больше не повторялось. Мало что знаешь в лицо. Кто бы ни пришел, без пропуска за первую дверь не пускай. Хоть сам Бородин, хоть начальство твое – Рябинин. Понял, Гальсков? Ну, все.
– Играешься, – сказал Угаров. – Зачем тебе это надо?
– Надоел он мне, Утконос. Распустил дежурных, понимаешь. Не динамитный склад, а овощехранилище…
– Ты ему здесь мог сказать.
– Ничего. Молодой. Пусть пробежится. Поцелует пробой и придет домой…
– Играешься, – повторил Стах. – А парень авторитет теряет. На осмотрах его матерят… Папиросы протаскивают, в стволе курят. Это уже порохом пахнет, а не овощами.
– Ладно, черт с ним. – Забазлаев помолчал. – Я тебя не за тем оставил. – Он опять помолчал. Достал пачку «Беломора» и протянул Угарову. – Слушай, тебе не кажется, что Серегу пора прижать? – сказал он.
– В каком смысле?
– Пусть кончает экспериментировать на нас. Сколько можно? Пора работать. Над нашим рудником все смеются. Пока мы давали двести тонн – еще туда-сюда. Теперь мы даем пятьсот. Протектора меняли-меняли и остались без углесосов. Вон пять гробов стоят. Гонять породу и делать опыты можно на поверхности. А Сергею что ни предложи, он все берет. О нас уже слава такая. Даже прозвище есть. Не шахта, а магазин «Новинки».
– С Величкиным говорил?
– У него одна забота. Чтобы стойку не выдавило. С ним говорить бесполезно. – Павлик пожал плечами. – У него на этот счет теория есть. Он, мол, главный инженер и мыслит перспективно, а я – начальник шахты и живу одним днем. А мне, если хочешь знать, в глаза людям стыдно смотреть. Как будто чужой хлеб ем… Нам бы сейчас рекорд дать, Я прикидывал. Вытянем! Не знаю, как тебе, а мне это вот как надо!..
Угаров поднялся, подошел к карте. Это был оперативный план. Два ствола – главный и вспомогательный – делили пласт на восток и запад. Восток был густо иссечен подэтажами, печами – ходовым и для спуска пульпы, просеками. Запад имел иной вид. Здесь все еще работали робко. Как будто боясь оступиться. И даже линии на плане, казалось, проведены чьей-то робкой, неуверенной рукой.
Подошел Забазлаев и тоже смотрел план.
– Рано, Павлик, – сказал Угаров. – Рано давать рекорд. Какой может быть рекорд, когда на западе у нас очистные работы наступают на пятки подготовительным. Для рекорда нужен фронт работ, а где он у нас?
– Восток один управится, – сказал Забазлаев. – Если все бросить на восток.
– Рано, Павлик. Вытянем запад и дадим рекорд. Но сначала вытянем запад.
– Все вы заодно, – сказал Забазлаев. – Одна шайка-лейка. Зря я с вами связался. А мне предлагали шахту. Взял бы и был сам хозяин. Так нет, соблазнился. Пошел к Бородину. Вами же, сволочи, соблазнился. Друзья молодости, будь вы все неладны!..
Вернулся Рябинин. Вид у него был растерянный.
– Ну, как подписи? Порядок? – деловито осведомился Павлик.
– Гальсков не пустил меня на склад, – сказал Рябинин. Пухлые губы его дрожали. – С ума он сошел, что ли? Требует пропуск. – Рябинин переводил взгляд с Забазлаева на Угарова, как бы взывая к сочувствию. – Я говорю: «Ты что, меня, что ль, не знаешь?» А он свое: «Приказ есть приказ. Без пропуска не пущу…»
– А ты б за грудки его, – сказал Забазлаев. – Ты ж это любишь, Рябинин. Как тогда, при осмотре на папиросы. Или винтовка тебя смутила?..
Глаза у Павлика стали злые, узкие.
– В общем, Рябинин, так. Это я дал приказ не пускать тебя. Все же там не картошка хранится, а взрывчатые материалы. Одних детонаторов девять тысяч штук. Не говоря про аммонит. А ты из него проходной двор сделал.
Говоря это, Забазлаев склонился к столу и, глянув мельком на часы, выписал пропуск. Протянул его Рябинину.
