В одной пухлой и дряблой руке она держала полиэтиленовый пакет с огромной индейкой, которая скользила и переворачивалась в пакете, словно обезображенное тело самоубийцы.
- На что ты так уставился, Ричард? - спросила она.
"На тебя, Лина. Я уставился на тебя. Потому что ты стала вот такой в этом мире, где мы не завели детей. Такой ты стала в мире, где тебе некого любить, какой бы отравленной ни была твоя любовь. На тебя, Лина, я уставился, на тебя".
- Эта птица, Лина... - выдавил он наконец. - Никогда в жизни не видел такой огромной индейки.
- Ну и что ты стоишь, смотришь на нее, как идиот? Лучше бы помог!
Он взял у Лины индейку и положил на кухонный стол. Замороженная птица перекатилась набок с таким звуком, словно в пакете лежал кусок дерева.
- Не сюда! - прикрикнула Лина раздраженно и указала на дверь кладовой. - Засунь ее а морозильник!
- Извини, - пробормотал Ричард. Раньше у них никогда не было отдельного морозильника. В том мире, в котором они жили с Сетом.
Он взял индейку и отнес в кладовую, где в холодном белом свете флюоресцентной лампы стоял похожий на белый гроб морозильник "Амана". Положив пакет внутрь рядом с замороженными тушками других птиц и зверей, он вернулся на кухню. Лина достала из буфета банку шоколадных конфет с начинкой и принялась методично уничтожать их одну за другой.
- Сегодня игра была в честь Дня Благодарения, - сказала она. - Мы устроили ее на семь дней раньше, потому что на следующей неделе отцу Филлипсу нужно ложиться в больницу вырезать желчный пузырь. Я выиграла главный приз.
Лина улыбнулась, показав зубы, перепачканные шоколадом и ореховым маслом.
- Лина, ты не жалеешь иногда, что у нас нет детей? - спросил Ричард.
Она посмотрела так, словно он сошел с ума.
- На кой черт мне такая обуза? - ответила Лина вопросом на вопрос и поставила оставшиеся полбанки конфет обратно в буфет. - Я ложусь спать. Ты идешь или опять будешь сидеть за пишущей машинкой?
- Пожалуй, еще посижу, - сказал он на удивление спокойным голосом. - Я недолго.
- Этот хлам работает?
- Что?.. - Он тут же понял о чем она и опять остро ощутил свою вину. Она знала о текст-процессоре, конечно же, знала. То, что он вычеркнул Сета, никак не повлияло на Роджера и судьбу его семьи. - Э-э-э... Нет. Не работает.
- Этот твой племянник... Вечно голова в облаках. Весь в тебя, Ричард. Не будь ты таким тихоней, я бы, пожалуй, подумала, что это твоя работа пятнадцатилетней давности. - Она рассмеялась грубо и неожиданно громко типичный смех стареющей пошлой бабы, и он едва сдержался, чтобы не ударить ее. Затем на его губах возникла улыбка, тонкая и такая же белая и холодная, как морозильник, появившийся в этом мире вместо Сета.
- Я недолго, - повторил он. - Нужно кое-что записать.
- Почему бы тебе не написать рассказ, за который дадут Нобелевскую премию или что-нибудь другое в этом духе? - безразлично спросила она. Доски пола скрипели и прогибались, когда Лина, колыхаясь, шла к лестнице. - Мы все еще должны за мои очки для чтения. И платеж за видеомагнитофон просрочен. Когда ты наконец сделаешь хоть немного денег, черт побери?
- Я не знаю, Лина, - сказал Ричард. - Но сегодня у меня есть хорошая идея. Действительно хорошая.
Лина обернулась и посмотрела на него, явно собираясь сказать нечто саркастическое, мол, ни от одной его хорошей идеи еще никогда не было толка. Не сказала. Может быть, что-то в улыбке Ричарда остановило ее, и женщина молча пошла наверх. Ричард остался стоять, прислушиваясь к ее тяжелым шагам. По лбу его катился пот. Он чувствовал одновременно и слабость, и какое-то возбуждение.
Потом Ричард повернулся и, выйдя из дома, двинулся к своему кабинету.
На этот раз процессор начал даже не гудеть или реветь, а хрипло прерывисто завывать, как только он включил машину. И почти сразу из корпуса дисплейного блока запахло горящей обмоткой трансформатора, а когда он нажал клавишу "EXECUTE", убирая с экрана поздравление, блок задымился.
"Времени осталось мало, - пронеслось у него в голове. - Нет... Времени просто не осталось. Джон знал это, и теперь я тоже знаю".
