И Валерий переживал крушение дружбы. Он то растравлял свою рану, то думал о другом, тоже невеселом. Неужели теперь начнут «казнить» Бориса?.. К чему?
Он был убежден, что Кавалерчик не может принести школе вреда. Не может, нет!
Валерий ощутил вдруг усталость; голова обрела вес, ноги стали ненадежно легки, – так бывает поздним вечером, после долгих часов труда, когда завтрашний день не обещает радостей. Тут его догнала Лена и окликнула:
– Саблин!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Лена, – сказал Валерий виновато, – я Макаренко не вернул. Ты извини. Завтра принесу.
– А хочешь, – ответила она, слегка задыхаясь (видно, запыхалась, догоняя его), – я тебе его подарю? Ты сегодня замечательно выступал! Я тебе это хотела сказать.
– Нет, серьезно?.. – спросил он, в одно время и просияв и оробев.
– Ты просто умник, вот кто! – энергично закончила Лена.
– Да нет... – запротестовал он. И, словно бы оправдываясь, добавил: – Ну, в самом же деле, такое безобразие у нас в школе творится! Хорошо бы, мы одни терпели, – главное, малышам от хулиганья достается!
– Вот их обязательно надо как-то защитить, Валерий... Что-то придумать. Пока наш комитет повернется... – Лена с досадой махнула рукой. – В общем, получается: на комитет надейся, а сам не плошай.
– Я, конечно, пока что плошаю, Лена, ты права, – сказал Валерий, принимая все на свой счет. – Но как, конкретно, быть? – Он, раздумывая, закусил губу.
– Сегодня уже поздно... – Лена помедлила немного. – Может, завтра вместе что-нибудь придумаем? Завтра ведь воскресенье.
Действительно, воскресенье. А он и позабыл... Обыкновенно же в субботу это часто вспоминается. Значит, завтра свободный день, и они с Леной увидятся не в школе!
– Давай, верно, попробуем придумать, – проговорил он, не выказывая радости. – Может, что получится...
Оставалось условиться, где они встретятся, но об этом Валерий стеснялся спросить. Он пробормотал только:
– У тебя телефон есть?
– Нет. А у тебя?
– Есть. В коридоре у нас. В общем, есть.
Он записал ей номер своего телефона, и Лена, прощаясь, пообещала:
– Я позвоню тебе завтра часа в два.
...С десяти часов утра Валерий стал бегать на телефонные звонки. Он не мог допустить, чтобы трубку снял кто-нибудь, кроме него. Вдруг у Лены в плане дня что-либо переменится, она позвонит не в два, а раньше, к телефону подойдет домработница соседей Алена и, не расслышав, как это с ней бывает, кого просят, скажет: «Таких нет. Частна квартира»... И Валерий без устали бегал в коридор на звонки.
До двух она не позвонила. В два Валерий, выйдя в коридор, в упор посмотрел на телефон, но тот был безмолвен. Валерий простоял возле него несколько минут, держа руку на трубке. Звонок не раздавался. Он снял трубку, услышал гудок: аппарат был исправен.
Валерий вернулся в комнату, присел. Посмотрел на часы – пять минут третьего. Тут он вспомнил, что Лена обещала позвонить «часа в два». Часа в два, а не в два часа! Значит, есть еще время.
Мать, лежавшая на диване с журналом, встала, потянулась и, лениво коверкая слова в длинном зевке, слегка посетовала себе под нос:
– Что-то ты сегодня, Валерик, неприкаянный какой-то... – Потом совсем другим голосом, озабоченным и внятным, она проговорила: – Надо тебе сегодня ушанку покупать. В кепке уже холодно, а прошлогодняя твоя зимняя – совершенно куцая; я вчера вынула из нафталина.
– Прохожу в кепке, – отозвался он беспечно.
Да он скорее с непокрытой головой встретил бы зиму, чем ушел из дому сейчас, когда, может быть, еще позвонит Лена!
– Ну, это ты брось, – сказала мать категорически. – Пойдем-ка.
– Мама, я не могу, – ответил он.
Он и вправду не мог – и не только уйти. Ожидание поглощало его без остатка. Он не мог продолжать донельзя будничного пререкания. Чем привычнее было все вокруг, тем невероятней казалось, что эта обычность нарушится звонком Лены.
Ольга Сергеевна не расспрашивала и не настаивала. Она деловито обмерила голову Валерия клеенчатым сантиметром. Отбросив сантиметр в ящик, плотно прижала ладонь к его лбу. Потом отняла ладонь, пристально посмотрела ему в глаза:
– Здоров? – и отправилась за шапкой одна.
