— Но сегодня ей было даже лучше, — сквозь слезы прошептала несчастная мать. — О, моя крошка, моя девочка. Ей становилось все хуже и хуже, но сегодня она как будто пошла на поправку.
— Иногда такое случается, — сказал доктор Франклин. — Будто последняя вспышка жизненной активности.
— А меня… меня с ней не было. — Теперь даже слезы не могли заглушить чувства вины, которое ее сжигало. — Она умерла в одиночестве.
Тут вмешался Филипп.
— Она спала. Она просто уснула, чтобы никогда не проснуться. Посмотри на нее, какой она кажется спокойной.
Он повторял это, как Клифф, как доктор Франклин. Наконец врачи уехали, и вскоре после их ухода, когда миссис Хилгард сидела на постели дочери и гладила ее волосы, приехали служащие из похоронного бюро.
— Оставьте меня, — прошептала она. Ее глаза были сухими, и лицо покрывала смертельная бледность. — Оставьте меня с ней на несколько минут вдвоем.
Сотрудники похоронного бюро неловко опустились в кресла в гостиной. Джеймс не отводил от них пристального взгляда. Фил понимал, что происходит, и наблюдал затаив дыхание. Джеймс пытался внушить им, что бальзамирования не требуется.
— По религиозным соображениям, да? — обратился к Клиффу один из них, нарушив долгую паузу.
Клифф взглянул на него, удивленно подняв брови.
— Что вы имеете в виду?
Похоронный агент кивнул.
— Не беспокойтесь, я все понимаю.
Этот краткий и странный диалог не был для Фила загадкой. Что бы ни отвечал этот человек, он вряд ли осознает, что происходит вокруг.
— Да, все случилось так неожиданно, болезнь оказалась скоротечной, — говорил Клифф.
Фил взглянул на Джеймса. По его лицу градом катился пот. Очевидно, контролировать сразу троих было чрезвычайно сложно. Наконец Клифф вышел из комнаты вслед за женой. Он отвел ее в спальню, чтобы уберечь от печального зрелища.
Служащие похоронного бюро вошли в комнату Поппи и вынесли из нее носилки с маленьким застегнутым на молнию мешком. Фил снова почувствовал, что теряет самообладание. Ему опять хотелось крушить все вокруг и бежать, бежать отсюда куда глаза глядят. Но внезапно у него подкосились колени, и в глазах потемнело.
Чьи-то руки подхватили его и усадили в кресло.
— Держись, — прошептал Джеймс, — еще несколько минут, всего несколько минут.
В этот миг Фил уже почти простил Джеймсу, что на самом деле он чудовище и кровопийца.
Перевалило далеко за полночь, когда в доме Хилгардов все разошлись по своим спальням. Но никто не спал. Фил не находил себе места, и свет в его комнате горел до самого восхода.
Похоронное бюро располагалось в доме викторианского стиля. Зал, где лежала Поппи, утопал в цветах. Издалека она выглядела спящей.
Фил не мог на нее смотреть и рассматривал знакомых и друзей, пришедших с ней проститься. Зал был полон, а люди все прибывали. Он и не знал, что так много людей любили его сестру..
— Она была такой жизнелюбивой, — сказал ее учитель английского.
— Не могу поверить, что ее больше нет на свете, — прошептал товарищ Фила по футбольной команде.
— Я никогда ее не забуду, — вторила плачущая подруга.
Одетый в темный костюм Фил стоял рядом с матерью и Клиффом. Вся процедура напоминала свадебную церемонию: миссис Хилгард повторяла: «Спасибо, что пришли» — и обнимала гостей. Люди проходили мимо гроба, прощались с Поппи и плакали.
Во время этой траурной церемонии случилось нечто странное. Фил будто прозрел. Смерть Поппи оказалась такой реальной, что вся эта вампирская история представилась ему совершеннейшим вздором. Мало-помалу он начинал понимать, что за комедия разыгрывалась на его глазах.
Кроме того, все действительно были совершенно уверены, что Поппи умерла. Она заболела раком и умерла. А вампиры — это всего лишь выдумка.
На похороны Джеймс не пошел.
Поппи снился сон. Они с Джеймсом гуляли по берегу океана. Было тепло, и она чувствовала запах соленой морской воды, под ногами хрустел влажный песок. На ней был новый купальник, из тех, что меняют цвет, как только намокают. Она надеялась, что Джеймсу купальник понравится, но он не обращал на него никакого внимания.
Потом она поняла, что его лицо скрывает маска.
