Силой воли заставил себя приготовить завтрак. Есть не хотелось, желудок протестовал, но я впихнул в себя порцию яичницы с беконом. Сделал пару тостов, намазал их абрикосовым джемом и принялся жевать, запивая крепким кофе.
Чтобы окончательно проснуться, включил приемник. Оттуда полилась веселая джазовая мелодия, преувеличенно бодрая для этого времени суток.
Я прошел в ванную, сполоснул лицо холодной водой. Немного подумал и принялся бриться. Если что-то пойдет не так, умру выбритым до зеркального блеска. Не так стыдно потом будет.
Автомобиль словно чувствовал мое настроение, двигатель долго не заводился. Я почти отчаялся и собрался ехать на такси, но кто-то на небесах сменил гнев на милость. Мотор фыркнул и заработал.
— Пора! — сказал сам себе я, выжимая сцепление и плавно дожимая газ.
В общественном парке не было ни души, разве что в самом дальнем конце у забора стоял фургон электрической компании. Правильно, давно пора позаботиться об освещении. По утрам и вечерам здесь темно. Гулять страшновато.
Я шел по красной дорожке и, дойдя до знакомой беседки, остановился. Все началось именно здесь и здесь же должно закончиться.
В утренней тишине хорошо слышались сторонние звуки. Ветер качал верхушки деревьев и гнал рябь по воде в пруду, шуршали опавшие листья. Чуть погодя в эту симфонию добавился шум остановившегося автомобиля. Хлопнули двери.
Я посмотрел на часы. Арабиец оказался пунктуальным. Качество не очень распространенное среди восточных людей.
Ахмараджи был не один. Чуть позади, подстраиваясь под темп начальника, шагал Джафар. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, оделись весьма неброско: плащи поверх костюмных «двоек», купленных в магазине готового платья, широкополые фетровые шляпы.
«Все в сборе», — подумал я. В руках у меня был коричневый саквояжик.
Они остановились напротив. Глаза у мужчин были хмурыми и неприветливыми, как это утро.
— Я слушаю вас, Рик, — заговорил Ахмараджи. — Надеюсь, мы тут не зря.
Голос его был усталым и скучным. Ну да, я заставил их подняться в такую рань и тащиться в центр города, да еще по такой погоде. Симпатии просто неоткуда взяться.
Я показал Ахмараджи коричневый саквояж. Щелкнул замком и раскрыл, демонстрируя пустое дно.
— Сюда спокойно поместится пятьдесят тысяч хрустов. Я прикинул заранее и потому подготовился. Сейчас тут пусто, а я не переношу пустоты.
— Вы спятили? — разозлился арабиец.
Он крутанулся на пятках, разворачиваясь спиной ко мне.
— Ни в коем разе. Именно во столько я оцениваю информацию. Или Ларсен запросил у вас больше?
Ахмараджи снова повернулся лицом ко мне.
— Какой Ларсен? Что вы несете?
— Ларсен-то? — хмыкнул я. — Разве вы о нем не слышали? Коп-отставник, ныне покойный.
— Это переходит все границы, — разозлился Ахмараджи. — При чем тут какой-то мертвый коп? По-моему, вы злоупотребили моим доверием. Я напрасно потратил на вас уйму времени. Жаль, Рик, очень жаль.
— Повторяю, моя информация стоит пятьдесят кусков. В противном случае я иду в полицию и выкладываю им все.
— Что?! — вскричал Ахмараджи. — Что вы собираетесь говорить в полиции?! Не говорите загадками! Я вас не понимаю.
— Сдается мне, что нас пытаются шантажировать, — зло произнес дотоле не проявлявшийся Джафар. — Позвольте, я разберусь с этим нахалом.
— Еще успеешь, — заверил Ахмараджи. — Сначала пусть выговорится. Мне бы не хотелось прибегать к чересчур радикальным мерам раньше времени.
— Ваш прихвостень не ошибся. Я действительно намерен шантажировать вас.
— Чем? — без особых эмоций поинтересовался Ахмараджи.
Вид у него был такой, словно он делает мне одолжение.
— Информацией. Речь идет о Визире. Женщина, которую обвиняют в его убийстве, не виновата. Я знаю истинного убийцу.
— Да? И кто же он? — Ахмараджи демонстративно зевнул.
— Сейчас расскажу. Его убили вы, неуважаемый второй секретарь посольства. Не знаю, чем помешал вам бедный Визирь. Наверное, кому-то страшно не хотелось, чтобы он стал султаном. Вы получили заказ, остальное — дело техники.
— Ерунда! — усмехнулся Ахмараджи. — Ваше психическое состояние вызывает у меня тревогу. Не понимаю, почему я вообще слушаю эти бредни?
