– Этот противный старикашка Симон, – добавил я и повторил: – С вами все в порядке, миссис Графф?
Изабель Графф ответила мне с ослепительной кинематографической улыбкой, которая так не вязалась с отчаянием в ее глазах:
– Я прекрасно себя чувствую. Просто прекрасно.
Она сделала несколько танцевальных па, чтобы доказать это, и даже попыталась прищелкнуть пальцами, но они все еще плохо слушались ее. На белоснежных предплечьях проступили синяки, размером и цветом напоминающие виноградины сорта «Конкорд». Двигалась она механически, потом споткнулась и потеряла золотую туфельку-лодочку, но, вместо того чтобы надеть ее, скинула и вторую. Села на стул у бара и, обвив одну ногу другой, потерла их друг о друга. Ноги в тонких светлых чулках были похожи на странных слепых зверьков телесного цвета, которые украдкой занимались любовью под подолом ее платья.
– Между прочим, – спохватилась она, – я еще не поблагодарила вас. Спасибо.
– За что?
– За спасение от того, что еще хуже моей жизни. Этот гнусный торговец наркотиками убил бы меня. Он силен как зверь, не правда ли? – Затем она с презрением добавила: – Хотя обычно их не считают сильными.
– Кого? Торговцев наркотиками?
– Голубых. Считается, что они должны быть слабыми. Так же, как все сутенеры считаются трусами, а все греки – владельцами ресторанов. Хотя, в самом деле, мой отец был греком, по крайней мере, киприотом, и, ей-Богу, он действительно держал ресторан в Ньюарке, в штате Нью-Джерси. Большие дубы вырастают из маленьких желудей. Чудеса современной науки. От жирных ложек в Ньюарке к богатству и упадку, и все в одном поколении. Это проявление современного ускоренного темпа жизни с автоматизацией всех процессов.
Она оглядела чужую ей комнату.
– Господи, лучше бы он остался на Кипре. Какая мне польза от всего этого? Я сижу в лечебной палате, занимаясь изготовлением поделок из глины и плетением циновок, проклятыми кустарными промыслами. И я же еще и плачу им. Всегда и за все расплачиваюсь я.
Казалось, она приходит в себя. Я снова попытался установить с ней контакт.
– Вы всегда столько говорите?
– Я болтаю слишком много? – Она еще раз улыбнулась мне своей ослепительной улыбкой, ее зубы так и просились наружу. – Ради Бога, скажите, а мои слова имеют хоть какой-нибудь смысл?
– Иногда.
Ее улыбка стала более естественной.
– Прошу прощения. Я часто увлекаюсь разговором и не всегда правильно подбираю слова. Возможно, смысл искажается. Как у Джеймса Джойса. Только со мной все происходит на самом деле. Вы знаете, что у его дочери была шизофрения? – Она не ждала ответа. – Иногда я в своем уме, а иногда просто кретинка, как они называют меня. – Она протянула мне руку, покрытую синяками. – Садитесь, давайте выпьем, и вы наконец-то скажете, кто вы такой.
Я представился.
– Арчер, – повторила она задумчиво, но на самом деле я не интересовал ее. Впечатления ярко вспыхивали, а затем тлели в ее сознании, как огонь под слоем пепла, раздуваемого ветром. – Я ничего особенного собой не представляю. Хотя когда-то считала себя особенной. Мой отец – Питер Гелиопулос, по крайней мере, он так себя называл, вообще-то, его имя было гораздо длиннее и гораздо сложнее. И я тоже была гораздо сложнее. Настоящая принцесса, отец так и звал меня – Принцесса. А теперь… – Ее голос сорвался на резкий фальшивый звук. – Теперь дешевый голливудский торговец наркотиками может сбить меня с ног и спокойно уйти прочь. Да во времена моего отца с него бы заживо содрали кожу. А что делает мой муж? Он занимается бизнесом. Они партнеры, друзья-приятели. Они в здравом рассудке.
– Вы имеете в виду Карла Стерна, миссис Графф?
– Кого же еще?
– Каким бизнесом они занимаются?
– Чем занимаются в Лас-Вегасе? Азартными играми и пьяными кутежами! Я там никогда не бываю, да я и вообще нигде не бываю.
– Откуда вам известно, что Стерн торгует наркотиками?
– Сама покупала их у него, когда сбегала от врачей: и желтые «колеса», и демерол, и такие малюсенькие таблетки с красной полоской. Однако сейчас я наркотики не употребляю. Вернулась к напиткам. Единственное, что удалось доктору Фрею. – Она посмотрела прямо на меня и произнесла тоном, не терпящим возражений: – Но вы же так ничего и не выпили. Идите налейте себе, да и мне принесите тоже.
