– Например?
Она уставилась на меня. Ее лицо окаменело.
– Например? Вы пытаетесь что-то выведать у меня, не так ли? Пытаетесь докопаться до чего-то?
– Да, пытаюсь. Что такое ужасное вы совершили?
Что-то странное произошло с ее лицом. Один глаз лукаво прищурился, а другой широко открылся и смотрел на меня с суровым осуждением. Рот скривился в сторону прищуренного глаза, и показалась полоска белых блестящих зубов. Она пробормотала:
– Я – гадкая, гадкая, гадкая девчонка. Я следила за ними, когда они этим занимались, стояла за дверью и наблюдала. Чудеса современной науки. Я была и в комнате, и снаружи.
– И что же вы сделали?
– Я убила свою мать.
– Каким образом?
– Проклятиями, – проговорила она хитро. – Я прокляла ее. Я накликала смерть своей матери. Ну так как, мистер Любитель Задавать Вопросы, вы удовлетворены моими ответами? А может быть, вы психиатр? Это Симон нанял вас?
– Нет, нет и еще раз нет.
– И своего отца я тоже убила. Разбила ему сердце. Признаться вам и в других преступлениях? Я нарушила почти все десять заповедей. Зависть и злоба, гордыня, похоть и страсть. Я сидела дома и строила планы его смерти, мечтала его повесить, сжечь, застрелить, утопить, отравить. Сидела дома и представляла его с ними, с молодыми девушками. Воображала, как он обнимает их стройные тела и гладит их белые ноги. Сидела дома и пыталась тоже завести себе друзей – друзей-мужчин. Но мне это никогда не удавалось. Я отпугивала их. Один из них сказал мне это прямо в лицо, мерзкий педерастишка. Они пили мое виски, уходили и никогда больше не возвращались. – Она отхлебнула из своего бокала и воскликнула: – Вперед! Выпейте до дна.
– И вы тоже, Изабель. А потом я отвезу вас домой. Где вы живете?
– Рядом, на берегу. Но я пока не собираюсь уезжать. Вы же не заставите меня? Я так давно не была на вечеринках. Почему бы нам не пойти потанцевать? Может быть, на меня противно смотреть, но танцую я хорошо.
– Вы очень красивы, но я не особенно ловкий танцор.
– Я безобразна, – твердила она. – Не смейтесь надо мной. Я знаю, что я некрасива. Я знала это всегда, с самого детства. И никто никогда не любил меня по-настоящему.
Дверь за ее спиной широко распахнулась. В проеме стоял Симон Графф с совершенно неподвижным, окаменевшим лицом.
– Изабель! Что это за вальпургиева ночь! Что ты здесь делаешь?
Умолкнув, она на мгновение оцепенела. Затем медленно и осторожно повернулась, встала со стула и замерла, высокомерно вздернув голову. Бокал дрожал в ее руке.
– Что я делаю? Выбалтываю свои секреты. Поверяю свои маленькие гнусные тайны моему дорогому новому другу.
– Ты дура. Поехали домой.
Графф быстро шагнул к ней. Не двигаясь с места, она вдруг швырнула свой бокал, целясь ему в голову, но промахнулась. Бокал пролетел мимо и, ударившись о стену рядом с дверью, разбился на мелкие осколки. Брызги попали Граффу в лицо.
– Сумасшедшая, – процедил он сквозь зубы. – Ты сейчас же поедешь со мной домой. И я вызову доктора Фрея.
– Почему это? Ты мне не отец. – Она повернулась ко мне. Ее лицо все еще было искривлено жутковатой застывшей усмешкой.
– Я должна ехать с ним?
– Не знаю. Он ваш законный опекун?
Графф ответил вместо нее:
– Да, конечно. А вы лучше держитесь подальше отсюда.
Он снова обратился к жене:
– Ты же знаешь, что тебе будет очень плохо, да и всем нам, если ты попытаешься освободиться от меня. Тогда ты действительно погибнешь. – В его голосе появились новые нотки. В нем звучали великодушие, усталость и безысходная грусть.
– Я уже погибла. Что еще женщина может потерять?
– Узнаешь, Изабель. Если не поедешь со мной и не будешь делать то, что я тебе скажу.
– Такое обращение давно вышло из моды, – не вытерпел я. –
– Еще раз говорю вам, не лезьте не в свое дело. – Он смотрел куда-то поверх моей головы таким тяжелым, ледяным взглядом, что макушкой я даже почувствовал холодок. – Эта женщина – моя жена.
– Ей повезло.
– Кто вы?
Я назвался.
– Что вы делаете здесь, в клубе, на этом вечере?
– Изучаю животных.
– Я спрашиваю серьезно и требую точного ответа.
– Попытайтесь избрать другой тон и, может быть, вы его получите. – Я обошел бар и встал рядом с Изабель. – Вас избаловали подхалимы, среди которых вы провели всю свою жизнь. Я же человек несговорчивый.
