– Очень рада, что смогла тебе помочь, – ответила тетя, похлопывая Гейба по спине.
Внезапно мне пришло в голову, как именно тетя Батти может теперь спасти меня и моих детей, но я боялась попросить ее об этом. А что, если она обидится, выбежит из дома и покинет нас? Но если я не попрошу ее, то через пару дней у нас вообще не будет дома.
– Тетя Батти, а что случилось с трастовым фондом, который Уолтер основал для вас? – наконец задала я вопрос, набравшись храбрости. – Он уцелел после падения биржи?
– Не знаю, мне все равно! Уолтер оставил больше денег, чем мне когда-либо было нужно, особенно после того, как мои книги стали раскупать, как горячие пирожки.
– Может быть, у вас есть какие-то сбережения в банке мистера Престона? – спросила я.
– Ни в коем случае! Я никогда бы не доверила свои деньги банку этого тупоголового человека! Я вообще не доверяю банкам! Трастовый фонд переводит деньги мне на счет, и каждый месяц я их снимаю!
– Это было очень мудрым решением, учитывая то, сколько банков разорилось за последние полгода, – прокомментировал Гейб.
Я представила, как мы с детьми бродяжничаем, и это придало мне мужества задать главный вопрос:
– Тетя Батти, если у вас еще осталось немного денег, вы не могли бы одолжить мне пятьсот долларов? Я верну их вам, как только мы продадим урожай!
– Да, конечно, лапочка! Бери сколько хочешь! Зачем они мне? Когда тебе нужны деньги?
– Сегодня. Прямо сейчас.
Женщина встала, взяла пальто со спинки стула и надела его.
– Хорошо, пойдем!
Гейб недоуменно посмотрел на меня.
– Элиза, разве не следует дать тете время на то, чтобы одеться?
Я сама была по-прежнему в ночной сорочке, но пальто так и не сняла.
– Нет, пожалуйста! Боюсь, если мы сейчас не пойдем, то…
Мне не хотелось говорить, что иногда память подводила тетю, и если мы не сделаем все сейчас, пока ее воспоминания еще живы, то она может попросту забыть, где спрятала деньги.
Гейб нахмурился, увидев, как я протянула тете обувь. Все еще хмурясь, он проводил двух женщин в ночных рубашках вниз по дороге, ведущей через холм к коттеджу. Я испытывала радостное предвкушение и при этом опасалась, что мои надежды будут разбиты. Зная тетю, я бы не удивилась, если бы выяснилось, что она хранила сбережения в золотых дублонах или в деньгах конфедератов!
В коттедже тети по-прежнему все было вверх дном, но я с облегчением увидела, что обстановка гостиной, в том числе и великолепный письменный стол, каким-то чудом уцелели. Мы убрали книги с нижних полок и разложили их по ящикам. Тетя Батти начала просматривать томики, оставшиеся на верхних полках, бормоча названия.
– Ищите книги о жадности, – велела тетя, – там я храню самые крупные банкноты.
– Вот есть «Сайлес Марнер»[27], – отозвался Гейб, достав книгу с верхней полки и протянув ее женщине. – Это подойдет?
– Да, отличный выбор, Гейб!
Тетя взяла книгу за корешок и начала трясти ее, вороша страницы. На пол посыпались деньги. Самые настоящие доллары! Тетя Батти подобрала три двадцатки, две банкноты по пятьдесят долларов и одну стодолларовую. Мое сердце радостно забилось, и я повернулась к полкам. О половине книг я никогда не слышала, но остановилась, обнаружив книгу Чарльза Диккенса «Рождественская песнь».
– А как насчет истории Эбенезера Скруджа? – спросила я.
– Еще лучше! Сама открой и увидишь, Элиза.
Я перевернула книгу и пролистала страницы, подражая тете.
– Вот, счастливого Рождества и всем Божьего благословения! – пожелала тетя Батти, когда на пол упали три стодолларовые банкноты.
Лишь в двух книгах мы нашли больше денег, чем мне было нужно!
– Так, а давайте теперь заглянем в эту, – внезапно сказала тетя, указывая пальцем.
Гейб достал с полки «Остров сокровищ», и оттуда выпал конверт.
– Что это? – поинтересовалась я.
– Помнишь, ты спрашивала меня о последнем письме Мэтью? Вот оно! Я спрятала его в его любимой книге!
Конверт, протянутый мне тетей, был тонким, как папиросная бумага. Мэтью написал это письмо за стойкой отеля во Франции.
14 апреля 1918 года
Дорогая тетя Бетти,
спасибо за то, что написали и сообщили о смерти матери. Я видел столько смертей, что должен был бы уже привыкнуть, но, к сожалению, это не так. Я любил маму. И она никогда не переставала любить вас и меня, правда? Позаботьтесь о Сэме, ради нее, хорошо? И ради меня. Не позвольте отцу уничтожить его, как он уничтожил все вокруг.
