– Новый Орлеан?! И чем же там занимался ваш отец?
Я тут же представила папочку – с гримом на лице, в красном парике, с накладным носом и в гигантских туфлях, и мне на глаза навернулись слезы. Я сказала себе, что пла́чу оттого, что испугалась Фрэнка, а не потому, что скучаю по папочке. Сэм увидел мои слезы и воспринял их за слезы скорби.
– Элизе по-прежнему сложно говорить о своей семье, – сказал он отцу. Затем достал платок из кармана, протянул его мне и отвел подальше от Фрэнка. – Прости моего отца, – прошептал он.
– Не думаю, что я ему понравилась.
– Ему никто не нравится, Элиза. Он так ведет себя со всеми.
Я знала, что Фрэнк был не удовлетворен моими ответами, поэтому начала украшать свою лживую историю, придумав респектабельную профессию для папочки, подробности о его образовании, о месте нашего проживания, чтобы быть готовой к следующему допросу.
Я не хотела расставаться с мечтой о том, чтобы жить в прекрасном поместье.
К тому времени Сэм уже ухаживал за мной.
Позже он признался, что я ему очень понравилась, потому что была такой загадочной и необычной и знала так много о мире за пределами их городка.
Сэм мне тоже нравился, но я так и не узнала его как следует. Каждый раз, заглядывая в голубые глаза мужа, я видела печаль и боль. Даже после прожитых вместе лет я так и не выяснила, что за человек мой муж и что стало причиной этой грусти. Во многих отношениях Сэм оставался для меня незнакомцем, а поскольку я через слово лгала о себе, то, думаю, и для него я оставалась незнакомкой.
Мы встречались уже три месяца и вовсю целовались в кинотеатре, и я решила, что пришло время переходить на новый уровень отношений. Но, как и с поцелуем, я знала, что сама должна сделать первый шаг.
– Думаю, я в тебя влюбляюсь, – сказала я, когда мы с Сэмом обнимались, стоя на крыльце мисс Хансен.
Даже в темноте я увидела удивление в его глазах.
– Ты… любишь меня?
– Да, – солгала я. – Почему это тебя так удивляет?
– Ты красивая как картинка, Элиза. Я никогда не думал, что такая красавица меня полюбит.
– А ты… ты тоже меня любишь, Сэм Уайатт?
Он посмотрел мне прямо в глаза, и я узнала правду еще до того, как он ее озвучил.
– Да, – прошептал Сэм. – Да, больше, чем могу выразить словами.
Я не могу передать чувство вины, охватившее меня после этого признания.
За последние несколько месяцев я задобрила Сэма, приручила, просочилась в его жизнь, и он доверил мне свое сердце.
Наверное, я была единственным человеком, когда-либо говорившим Сэму о любви, и с моей стороны это было притворством. Мне нравился Сэм, я его жалела, но не любила. Затолкав чувство вины как можно глубже, я сказала:
– Знаешь что, Сэм? Я бы сразу же вышла за тебя, если бы ты сделал мне предложение.
Он выглядел ошеломленным.
– Отец никогда не разрешит нам пожениться.
Я коснулась носом его уха.
– Разве ты недостаточно взрослый, чтобы принимать решения самостоятельно?
– Да, но…
– Я не против пожениться тайком. А что сделает твой отец с уже свершившимся фактом?
– Не знаю. – Сэм выпустил меня из объятий, и его руки безвольно упали на колени. Он облокотился о крыльцо. – Я не знаю, – повторил он.
Сэм ужасно боялся отца, это было ясно как божий день. Нужно сделать что-то такое, что заставит его забыть о страхе.
Я дала Сэму пару дней на то, чтобы обдумать эту идею, потому что уже поняла: прежде чем действовать, он любит поразмыслить.
Неделю спустя, когда мы с Сэмом, как всегда, обнимались на крыльце, я повторила свою попытку.
– Я люблю тебя, Сэм, – прошептала я. – Если бы мы были женаты, то могли бы сегодня не прощаться, после того как погаснут огни. Мы бы целовались всю ночь, вот так…
Я обхватила его лицо ладонями и подарила страстный поцелуй. После этого мысли Сэма об отце развеялись как дым.
* * *
Тайный брак со мной был единственным проявлением бунтарства, которое Сэм позволил себе за всю свою жизнь. Первую брачную ночь мы провели в отеле за пределами штата, и думаю, что там Сэм совсем не волновался об отце. Но на следующий день!..
На следующий день, ведя меня домой, Сэм трясся как осиновый лист. Он был крупным мужчиной, не уступал отцу ни ростом, ни силой, но у нас обоих подкашивались ноги, когда на следующее утро мы подходили к дому Уайаттов.
