Я пыталась понять, что все это значит для детей и меня, но, услышав об ужасных секретах семейного прошлого, не могла мыслить здраво.
Мне показалось, что я задыхаюсь в маленьком сарае. Я встала на топчан и открыла окно, чтобы впустить немного воздуха.
– Вы думаете, Лидия изменила завещание Фрэнка, перед тем как попыталась его убить? – спросила я, опять садясь рядом с тетей.
– Ну что ж, если по завещанию Фрэнка теперь все отходит Мэтью, то да. Думаю, она просто заменила два документа: она же рассказывала, что нашла старое завещание в мусорной корзине. Наверное, Лидия подразумевала именно это, говоря, что все исправила и Мэтью может возвращаться.
– Но почему Фрэнк так и не заметил подмены?
Тетя Батти пожала плечами.
– Как часто люди копаются в своих старых бумагах? Или перечитывают собственное завещание? Фрэнк был уверен, что прежнее завещание уничтожено, а новое вступило в силу. Он был убежден, что все унаследует Сэм.
В комнату залетел ветер, принеся с собой сладкий запах свежей соломы. Впервые с тех пор, как мне стало известно от поверенного о завещании Фрэнка, я увидела проблеск надежды.
– Тетя Батти, вы поедете со мной в город и расскажете мистеру Уэйкфилду о том, что на самом деле произошло? Может быть, он вспомнит, как составлял второе завещание? Может быть, увидит, что старый документ был скомкан, а затем разглажен?
– Мне жаль тебя разочаровывать, лапочка, – ответила тетя, взяв мои руки в свои, – но Фрэнк очень постарался похоронить правду вместе с Лидией. Никто нам не поверит, потому что никому неизвестно, что Мэтью не его сын. Мы с тобой – просто старая сумасшедшая свояченица Фрэнка и интриганка невестка. Кроме того, это единственное законное завещание, когда-либо найденное, официально заверенное и подписанное, и мистер Уэйкфилд ничего не сможет сделать, кроме как потребовать его исполнения.
– Значит, мне нужно ждать, пока найдут Мэтью?
– Думаю, это самое мудрое решение.
– Но что будет делать Мэтью? Здесь все принадлежит ему. Думаете, он все у нас отнимет?
– Не знаю, – вздохнув, ответила тетя. – Это зависит от того, насколько он изменился за последние четырнадцать лет и чем он занимался все эти годы. Когда-то Мэтью любил это место, но и Сэма он тоже любил. Может быть, он согласится сделать тебя совладелицей…
Женщина нагнулась и раскрыла матрас, который мы бросили. Я взяла пучок сена и засунула его внутрь. Если бы только я знала, кто такой Гейб, был ли это на самом деле Мэтью. Если бы я только знала, что делать дальше…
* * *
Я даже не заметила, что лето уже в разгаре. В садах было столько работы, что мне некогда было волноваться о Мэтью Уайатте. Сборщики урожая, всегда работавшие на Фрэнка, пришли собирать вишни сорта «монморанси», затем персики, груши и яблоки.
В тот год было так много безработных! Каждое утро они становились в очередь, умоляя разрешить им собирать вишни. Городские ребята говорили, что готовы работать за кварту молока или дюжину яиц, за какие угодно продукты питания. Я благодарила Господа за то, что, пока мы живем на ферме, мои дети всегда будут сыты.
Гейб отлично справлялся: обучал новичков правильно собирать фрукты, разрешал споры, возникавшие между ними и опытными сборщиками.
В конце ряда деревьев он поставил для меня стол, а тетя Батти показала, как вести учет, записывать имя сборщика и количество ящиков, чтобы правильно расплатиться в конце дня.
Собранный за день урожай мы складывали в телегу, затем запрягали лошадей и ехали с Гейбом на оптовый рынок продавать вишни.
Я никогда прежде не была на этом рынке. Сначала мы понаблюдали, что делают другие оптовики, затем встали в очередь и заплатили за въезд. Покупатели подходили, рассматривали вишни и предлагали очень низкие цены, ссылаясь на экономический кризис. Гейб торговался, отказываясь уступать, и постепенно все разошлись, так ничего и не купив. Я начала волноваться.
– Соглашайтесь на их цену, Гейб. Это все, что мы можем сделать.
– Нет! Я не позволю, чтобы вас надули! – Он казался жестким и неуступчивым, как все фермеры, и очень сильно отличался от тихого Гейба, к которому я привыкла. – Эти вишни самого высокого качества. Если мы не продадим их здесь, уверен – за те же деньги, что предлагают эти ворюги, сможем продать на бирже. Я убежден, что мы должны стоять на своем.
