Так я и поступила.
Наблюдая за тем, как Мэтью собирает вещи и укладывает их в мешок, мы с Лидией плакали так же, как на похоронах Уилли. Отъезд Мэтью был еще одной смертью в семье, еще одной потерей.
Когда он поцеловал нас на прощание, мы обе гадали, увидим ли его вновь.
– Обещай писать мне, лапочка, – попросила я, протягивая племяннику Библию и двадцатидолларовую банкноту. – Дай нам знать, где ты и все ли у тебя в порядке.
– Пожалуйста, прости меня, Мэтью! – умоляла Лидия, в последний раз прижимая к себе сына. – Я лгала из любви к тебе. Я не хотела тебя потерять.
Юноша лишь кивнул, не в силах говорить. Затем освободился от материнских объятий и ушел.
* * *
Я пыталась убедить Лидию развестись с мужем. Она отказалась.
– Я заслужила то, что он делает со мной, – настаивала она. – Я лгала ему.
К моему удивлению, Фрэнк не предал гласности свой позор и не выгнал жену. Сначала я недоумевала, но потом поняла: он не хочет, чтобы общественность узнала, что его маленькое королевство пошатнулось.
Скандал развода запятнал бы доброе имя поместья и повредил бы репутации Фрэнка. Гораздо лучше спрятать свой маленький грязный секрет и притвориться, будто за белыми стенами дома на холме ничего дурного не происходит. Мэтью просто ушел на войну, чтобы выполнить патриотический долг.
Прошло больше года, а мы так ничего и не узнали о Мэтью. Затем в начале марта 1918 года он прислал матери письмо. На конверте был указан мой адрес.
Откуда-то из Франции Мэтью писал о том, что прощает ее. Говорил, что война изменила его, показала разрушительную силу необузданной ненависти. Он устал убивать. Устал разрушать. Ему хотелось почувствовать в руках плодородную почву, возрождающуюся жизнь, наблюдать за тем, как все растет. Мэтью хотел вернуться домой, но знал – это невозможно. Поместье уже не было его домом. Оно отойдет Сэму – настоящему сыну Фрэнка Уайатта.
– Фрэнк переписал завещание в пользу Сэма? – спросила я сестру, когда она дала мне прочесть письмо Мэтью.
– Конечно. Несмотря на переломы и повязки, на следующее утро он первым делом поехал к поверенному. Старое завещание я нашла в мусорной корзине сразу после отъезда Мэтью.
Жуткая неподвижность стала одолевать Лидию. Казалось, мою сестру сковало морозом. Она смотрела в небытие, ускользая от меня, а я изо всех сил пыталась вернуть ее обратно.
– Лидия, милая, давай-ка напишем Мэтью прямо сейчас. У меня есть кое-какие сбережения, я буду рада ему их одолжить. Мэтью сможет купить собственную ферму и осесть, жить где-нибудь поблизости, и мы будем его навещать… Я попрошу Джона Уэйкфилда присмотреть хороший кусок земли, хорошо?
Лидия кивнула, допила кофе, но письма так и не написала. Она надела пальто и пошла к себе домой, а я задумалась: слышала ли она вообще мои слова?
Той ночью я была дома, печатала книгу, когда вдруг открылась входная дверь и вошла Лидия. Сестра была без обуви и пальто, хотя повсюду уже лежал снег. Она как во сне подошла ко мне, широко раскрыв невидящие глаза. Ее ладони были темнее предплечий, и сначала я подумала, что Лидия в перчатках. Но когда она протянула мне письмо от Мэтью, полученное утром, я увидела на конверте темные пятна и поняла – ее руки в крови! Красные пятна были на фартуке и ситцевом платье.
– Лидия, что случилось? У тебя кровь! Ты ранена?
Я схватила ее за руки, думая, что она перерезала себе вены, но ран не было.
– Напиши Мэтью вместо меня, – сказала Лидия. – Сообщи, что теперь он может возвращаться домой. Сообщи, что я все исправила…
– Что ты имеешь в виду? О чем ты? Лидия, сядь, дай я посмотрю, откуда кровь.
– Она не моя, – ответила сестра, слабо улыбнувшись. – Это его кровь!
– Кого?
Она молчала. Прежде я никогда не видела ее столь отстраненной. Я схватила сестру за плечи, испугавшись за нее.
– Лидия, что ты наделала?!
– Я убила Фрэнка.
Я отпустила ее, попятившись.
– Нет! Только не это!
Я оставила сестру стоять в гостиной, а сама бросилась в дом Фрэнка. Насколько я ненавидела его, настолько же не хотела увидеть свою сестру повешенной за убийство.
– Фрэнк! – закричала я, врываясь внутрь. – Фрэнк, где ты?
Я бегала по дому и звала зятя, пока не нашла его на полу кабинета в луже крови. Я присела рядом. Фрэнк повернул голову и увидел меня. Его глаза были наполнены ужасом, рот беззвучно открывался. Он был еще жив!
