В феврале 1943 года было подписано распоряжение по Академии наук СССР о создании в академии Лаборатории № 2 под руководством И. В. Курчатова. Тогда же Игорь Васильевич вызвал в Москву Ю. Харитона, И. Кикоина, Я. Зельдовича и Г. Флерова {12}.
12 апреля 1943 года был образован атомный научный центр Советского Союза — Институт атомной энергии. 29 сентября И. В. Курчатова избрали в академики.
Естественно, что работам по атомной энергии придавалось военно-стратегическое значение, и основной задачей было создание атомного оружия. Курчатов с небольшой группой физиков составили план решения задачи. В самые короткие сроки было признано наиболее целесообразным создание уран-графитового реактора для производства на нем плутония — материала для заряда атомной бомбы. Это оказалось самым верным путем, заслугой отечественных ученых, установивших наиболее надежный метод достижения максимального результата в кратчайшее время.
Если бы сегодня заложить в компьютер условия, при которых разворачивались работы над советской атомной бомбой, в сравнении с условиями этих работ в Лос-Аламосе, а еще в немецких институтах, занимавшихся «урановым проектом», то компьютер дал бы ответ: «Нет, при таких условиях этих результатов добиться было нельзя».
А ведь добились! И при создании не только атомного, но и ракетного оружия, и при строительстве системы ПВО, и в других областях военного дела. То «военное поколение» (автор — тоже его представитель) «могло штурмовать небо», как говорил Карл Маркс о парижских коммунарах, — и штурмовало!
Курчатов и его команда начинали на пустом месте, без лабораторных корпусов, без установок, без оборудования. Когда над единственным возвышающимся на пустынном Октябрьском поле — бывшая Ходынка — «красным домом» в 1944-м появилась крыша, под нею собралась вся Лаборатория № 2. Средняя часть здания была занята экспериментальными лабораториями и кабинетом Курчатова; в крыльях поселились сотрудники и он сам; в подвале разместили мастерские.
Неудовлетворенные темпом работ, в мае 1945-го в записке к Сталину Курчатов с Первухиным предлагали форсировать научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы как основу создания предприятий атомной промышленности. И не зря торопились. Американцы-то как раз форсировали свой «Манхэттенский проект»: 200 тысяч научных сотрудников и вспомогательного персонала, и лучшее по тому времени оборудование, и идеальные бытовые условия…
И когда в 5 часов 30 минут ночи с 15 на 16 июля 1945 года в США было проведено первое испытание атомной бомбы, у Советского Союза оставался один выход: создать ядерное оружие, и как можно быстрее. На запрос правительства Курчатов ответил, что советское атомное оружие будет создано за 5 лет.
Осенью 1945 года для руководства всеми специальными работами создается Научно-технический совет, в состав которого входят ведущие ученые-физики, математики, химики, выдающиеся инженеры и руководители некоторых отраслей промышленности. Председателем совета назначен нарком боеприпасов Б. Л. Ванников, его заместителями — И. В. Курчатов и М. Г. Первухин. При Совнаркоме правительством создано Первое главное управление под руководством Б. Л. Ванникова и его заместителя А. П. Завенягина, а с 1947 года — и М. Г. Первухина. К работе привлекаются академические, отраслевые и военные институты, конструкторские бюро и строительные организации. В кратчайшие сроки решаются сложные научные и инженерные задачи. Растут безымянные новые города — «атомграды».
Недоедали, недосыпали, мерзли. Позже участники атомной эпопеи вспоминали те годы, как лучшие годы своей жизни — время творческого, подлинного труда. Всех воодушевлял не только личный пример в работе Курчатова-руководителя, но и его необыкновенные человеческие качества, которые воздействовали на всех, кто находился рядом или даже просто слышал его имя. Энергия его была сверх человеческих сил, а масштаб деятельности поистине грандиозен. Никто другой, как отмечают многие соратники Курчатова, не справился бы с поставленной задачей лучше и быстрее, чем он. «Работы требовали руководителя нового типа. Игорь Васильевич оказался правильным человеком на правильном месте», — писал академик Я. Б. Зельдович.
