Они слышали четкий голос диктора, читавшего по радио сводку новостей. Продолжалась забастовка в лицее имени Александра Дюма в Кретеле — преподаватели отказывались работать из-за возвращения в школу ученика, исключенного школьным советом за нарушение дисциплины. Этот папенькин сынок нанял адвоката. «Черный прилив» надвигался на французское побережье, и среди владельцев устричных хозяйств нарастало недовольство. Как нарастала угроза войны в Ираке. Банда из пяти налетчиков ворвалась в один из аукционных залов Парижа и меньше чем за пятнадцать минут унесла восемь миллионов евро. В бедном квартале Тель-Авива погибли двадцать девять человек. Этот террористический акт был ответом на гибель накануне трех палестинцев.
«Очарование утра разбилось», — подумала Лола, заказывая Жозефу еще две больших порции кофе. Глядя в окно, она увидела несколько странных прохожих, идущих по тротуару. На одном из них была маска, делавшая его похожим на террориста или, скорее, на налетчика. Лола перестала помешивать кофе и повернулась к Ингрид, которая вопросительно смотрела на нее с набитым ртом.
— В день смерти Ванессы, как раз после того, как от меня ушел Бартельми… В сводке новостей было сообщение о нападении на обменный пункт на Елисейских Полях. Три налетчика в масках, на рассвете.
— What a bloody Sunday![46]
— Они украли полтора миллиона евро. Если разделить полтора миллиона на троих…
— Получится пятьсот тысяч, — закончила Ингрид, широко улыбаясь. — Лола, ты гений!
— Спокойно, Ингрид. Я просто прикидываю…
— Противное слово — прикидывать. У вас в языке есть несколько слов, которые мне не нравятся: кудахтать, уполномочивать, совершенствовать. Не спрашивай меня, почему. А еще — четвертовать, делать эпиляцию, накипать.
— Конечно, представить себе Максима, Хлою и Хадиджу, толпой вламывающихся в обменный пункт, как-то непросто.
— Или славную троицу — Ванессу, Хлою и Хадиджу. Вот ты можешь поверить, что это сделали девушки?
— Если бы только они были такими, как ты, Ингрид, но это не тот случай.
— Indeed[47], Лола.
— В любом случае этот мешок с деньгами — сильнейший побудительный мотив. Представь себе, что по той или иной причине деньги после налета оказались у девушек.
— Однако мы с тобой обнаружили их у Максима. Но если дело только в деньгах, то зачем понадобилось калечить Ванессу? Достаточно было ее задушить.
— Вот именно. Это подтверждает мою теорию: убийце нужно было направить полицию по следу Максима. И скрыть мотив денег. Заменив его любовным мотивом.
— В этом что-то есть, Лола.
— Ванесса была идеалисткой. Пофантазируй немного. После раздела добычи один из налетчиков решает воспользоваться ее квартирой, чтобы спрятать деньги. Ванесса отказывается и угрожает выдать его полиции. Налетчик убивает ее. Итак, кто знал квартиру девушек настолько хорошо, чтобы быть в состоянии спрятать там деньги? Не тот ли, кто был с ними каким-то образом связан? Не тот ли, у кого мозги набекрень?
— Фарид Юнис.
— Совершенно верно.
— Но все-таки есть один элемент, который не вписывается в картину, Лола.
— Какой?
— То, что деньги нашлись в «Красавицах». It doesn't work.[48]
— Я знаю. Но и на это можно найти ответ. Который объяснил бы, почему с самого начала Хлоя и Хадиджа рассказывают только то, что им выгодно. Они находятся на месте преступления, когда разгорается ссора между Ванессой и Фаридом. Ванесса умирает. Хадиджа, которая сердита на нее из-за Максима, решает помочь брату. Они маскируют преступление под преднамеренное убийство. Хлоя, очень внушаемая девушка, дает себя уговорить и обещает молчать. Хадиджа, или Фарид, или они оба прячут деньги у Максима.
— Рискованное предприятие, тем более что рано или поздно подозрение может пасть на Максима.
— Хадиджа — очень ловкая девушка, знающая квартиру Максима как свои пять пальцев, Ингрид. Спрятать деньги в заботливо упакованное одеяло — хитроумный ход.
— А как ты объяснишь, что профан вроде меня смог найти их столь быстро?
— Благодаря твоей открытой душе, Ингрид. Ты не строишь априорных заключений. И все воспринимаешь невероятно свежо, не забивая голову пустяками.
