— А сейчас, Лола, я убегаю. А вы, Кантор, ведите себя полюбезнее. Хорошо?
— Все, что вам угодно.
Кантор проводил глазами атлетичную фигуру Ингрид, пока она не растворилась в ночи. Потом он посмотрел на листок, украшенный четким карминно-красным отпечатком, так, словно это был голливудский контракт, и наконец повернулся к Лоле, выражение лица которой оставалось абсолютно безмятежным.
— Ваша подруга — эксцентричная особа. Она своеобразна, но ее своеобразие не напрягает. Они мне очень нравятся.
— Эксцентричные люди?
— Да, в нашу серую эпоху их не хватает. В семидесятых годах, например, их плотность на квадратный метр была гораздо больше.
— Хорошо. Продолжим. Почему Ванесса проработала у вас всего три недели?
— Она не снизошла до объяснений. И я остался только с одной билетершей в разгар фестиваля Дарио Ардженто. Вы, может быть, этого не знаете, но Дарио Ардженто собирает полные залы.
— Возникли какие-то сложности?
— Не знаю. Я обращаюсь со своими служащими корректно.
— А клиенты?
— Что вы хотите сказать?
— Ваши посетители — особая публика. Может быть, их можно назвать эксцентричными, но их своеобразие напрягает несколько больше, чем Ингрид Дизель.
— Мои клиенты не более странные, чем посетители выставочных залов и экспериментальных кинотеатров. У нас своя гордость.
— Каким образом вы наняли Ванессу?
— Меня познакомил с ней мой сын Патрик. Если бы не он, я вряд ли взял бы ее на работу.
— Ваш сын был близко знаком с ней?
— Да, он был ее другом.
— А может быть, возлюбленным?
— Понятия не имею. Нынешнее поколение делает что хочет, хотя многие еще живут с родителями. А что касается секретов, так они легко проверяются. И в этом нет ничего удивительного.
— Он живет с вами?
— Да. У него нет другого выхода. Патрик получил аттестат в июне. А сейчас он помогает моей супруге Рене. Она продавщица книг.
— Где находится ее магазин?
— На улице Винегрье. Вы не ошибетесь. Магазин называется «Огурец в маске».
— Оригинально.
— Не очень. Вы когда-нибудь слышали об огородных приключениях Огурца в маске, комиксе Мандрики?
— Это тоже было в семидесятые годы, да?
— Вот-вот! Рене — специалист по комиксам.
Кто-то громко взвизгнул. Лола обернулась. Кассир мирно болтал с билетершей. Та задрала ногу вверх, чтобы помассировать себе лодыжку, и напоминала сейчас цаплю в трауре.
— Эти двое знали Ванессу?
— Нет, они новенькие. Представьте, мне трудно удержать своих работников. На работу нужно приходить около семнадцати часов, а уходим мы не раньше часа ночи. А в промежутке они не знают, чем себя занять — не хватает воображения. Им скучно. Это болезнь нашего времени. Допросите лучше Элизабет — у нее как раз перекур.
Силуэт билетерши резко выделялся на фоне церкви Сен-Лоран и окружавшего ее сквера, освещенного прожекторами. Она заполняла собой пустоту. Был виден красный огонек на конце ее сигареты. Лола прищурилась и представила себе живую Ванессу, еще более худенькую из-за черного платья и лодочек на высоченных каблуках, слишком высоких даже для фестиваля Дарио Ардженто. Девушка заметила Лолу, но подошла не сразу. У нее были рыжие волосы, бледная кожа и зеленые глаза. Выглядела она встревоженной.
— Еще не нашли того, кто убил Ванессу?
— Нет. Вы ее знали?
— Немного. Ванесса была не болтлива. Все, что я знала — это то, что она не собиралась здесь надолго задерживаться.
— Трудно здесь работать?
— Не труднее, чем где-либо еще. Кантор — нормальный хозяин. Но думаю, что работа Ванессу не удовлетворяла. Она выжимала ее полностью, а желания заводить друзей у Ванессы не было. Я прочитала в газете, что она работала в приюте для беспризорных детей. Неудивительно. У нее была потребность вкладывать в дело всю душу.
— Какие отношения между вами и вашими посетителями?
— Здесь много молодежи. По-моему, это в основном студенты, раз они могут позволить себе так поздно лечь спать на неделе. В общем, они ведут себя корректно. Они нас почти не замечают. Мы для них всего лишь билетерши.
— Не приходилось ли вам слышать от них каких-либо презрительных замечаний?
— Они скорее равнодушны.
— А Ванесса общалась с кем-нибудь из них?
— Странно, что вы об этом спрашиваете. Я как раз думала об этом, когда смотрела на церковь. Один парень все уговаривал нас сняться в его первом фильме. Он нас так замучил, что мы прозвали его Болтуном. Однажды вечером я стояла тут, курила и вдруг в саду в свете прожектора увидела Ванессу. Она разговаривала с Болтуном.
