— Мы знаем, кто ты. Тебя зовут Или.
— Я ничего не сделал.
— А кто говорит, что сделал? Не волнуйся, все в порядке.
На вид Ингрид дала бы ему лет семнадцать, у него на лице были угри и пробивались усы.
— Слушай меня внимательно, Или, — вновь заговорила Лола. — Мы не сделаем тебе ничего плохого. Ты отвечаешь на мои вопросы, и мы исчезаем. Растворяемся в ночи, как ниндзя. Ты нас видишь, и раз — нас уже нет. Согласен? Ты понимаешь, что я тебе говорю?
Или кивнул. Лола сказала, что отпустит его, но он должен вести себя спокойно. Он поправил куртку и пригладил волосы. Спереди у него болталась дурацкая прядь, все время падавшая ему на лицо, а сзади он был выбрит практически наголо.
— Мы ищем маленького Константина. Последний раз он шлялся у Фобур-Сен-Дени. И не говори мне, что не знаешь его. Я знаю, что ты его знаешь. Мне так сказали.
— Что ты от него хочешь?
— Отвечай на вопрос, Или. Ты знаешь, где Константин?
— Константин сбежал, и я ничего не знаю. Вообще ничего. Он не хотел приходить сюда работать. Он сбежал. Я не лгу полиции, клянусь! Это правда.
— Если он сбежал, то твои начальники наверняка ищут его. И они должны были с чего-то начать. Скажи нам, с чего.
— Клянусь, я не лгу полиции, я ничего не знаю.
— Тогда мы забираем тебя в участок, — сказала Ингрид, напустив на себя суровый вид.
— Я ничего не знаю, клянусь, клянусь!
— А кто-нибудь его знает? — спросила Лола. — Кто-нибудь знает, где он?
— Может быть, повар?
— Какой повар?
— Я не знаю его имя. Я знаю ресторан. Иногда он давал поесть. Поэтому Константин ходил туда. На Пассаж-Бради.
— Если ты мне наврал, то я вернусь завтра, и тебя отсюда выкинут. И это лучшее, что может с тобой случиться.
— Клянусь, клянусь! Я все рассказал. Повар — это точно.
— Ладно, Или, можешь идти. Если ты этого хочешь.
Именно этого-то он и хотел. Ингрид и Лола смотрели, как он направляется к воротам Дофина.
— Лола, у тебя нет ощущения, что мы вернулись к исходной точке?
— Да нет же, Ингрид, говорю тебе, ночь только началась.
— Кстати, знаешь, кого мы напоминаем?
— Жан-Поля Готье и Мэй Уэст?
— Нет! Красавиц…
— Дневных и ночных, да?
— Точно!
Пассаж-Бради был погружен в полумрак. Однако его нарушал слабый свет, лившийся из «Красавиц». Лола была склонна усмотреть в этом какой-то знак, однако впечатление нарушали крики, доносившиеся из освещенных окон. Парочка выясняла отношения. Или, вернее, женщина изливала свой гнев на голову мужчины, пытавшегося сохранить самообладание. Голос принадлежал Хадидже. Ингрид и Лола быстро переглянулись и подобрались поближе к ресторану.
— Тебя волнует только то, что из-за задержания ты провалила кастинг. Все дело в этом.
— ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ!
— Только то, что есть.
— ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я РАССКАЗАЛА ТЕБЕ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, В ЧЕМ ДЕЛО, ДА?
— Да, только не кричи. И не ругайся.
— Все очень просто. Ты сказал мне, что твоя жена умерла, да, конечно! Однако ты заботливо скрывал от меня, ОТЧЕГО ОНА УМЕРЛА!
— На полтона пониже, пожалуйста! Если бы ты спросила, я бы сказал тебе, отчего.
— Тебе плевать, что я выглядела как дура в глазах этого злобного маленького полицейского.
— И мы снова возвращаемся к тебе. Печально.
— Я говорю не о себе. Я говорю о нас, Максим. Из-за тебя я поругалась с родителями. И с братом тоже.
— Так у тебя есть брат? Вот это новость!
— Дело не в этом. Мой брат — грязный тип, однако он прав, когда говорит, что я живу со стариком, который никогда на мне не женится.
— А что изменит женитьба?
— Мне плевать на женитьбу, вопрос не в этом. Я прекрасно обхожусь и без твоих обещаний. Но меня бесит, что ты постоянно скрытничаешь. И благодаря этому полицейскому я еще узнала, что ты ходишь на массаж к американке, похожей на трансвестита.
— Но это вовсе не секрет.
— Ах вот как?
— Ингрид Дизель — просто моя подруга, и она прекрасно делает массаж. Это снимает стресс. Тебе тоже надо попробовать.
— А еще, тебе наплевать на меня.
— Я, я, я! Ты ни о чем другом не говоришь, Хадиджа.
— Ты ничего не понимаешь, Максим, и я сыта тобой по горло. Я ухожу.
— Ты свободна.
— Все так просто. И тебя это вполне устраивает.
— Что ты хочешь сказать?
— Мне больше нечего тебе сказать. Прощай.
