— Прилетел, улетел… Какого черта ему тут надо!
Иван Сергеевич выразительно посмотрел на Уразум-бая, и тот замолчал.
— Знаю я этих летчиков, — сказал Зудин. — Любители они похулиганить. Видали: только что носился над самой крепостью и не успел отлететь, как опять начал снижаться… Ну, двинемся понемножку.
Тронулись. Джамиле и Ляйляк-бай ехали позади, остальные, как бы случайно, немного от них оторвались и о чем-то вполголоса переговаривались. Вдруг Уразум-бай закричал:
— Смотрите! Нам навстречу идет человек.
— Поедем навстречу, — предложил Зудин.
Уразум-бай почему-то начал испуганно озираться.
Одинокий путник оказался молодым парнем в запыленном комбинезоне, с кожаным шлемом в руках. Светлые волосы его слиплись от пота, он тяжело дышал. По всему было видно, что путник очень торопился. Подойдя, он поздоровался и, устало улыбнувшись; заговорил, обращаясь к Зудину, в котором, видимо, признал русского.
— Товарищ… Простите, не знаю вашей фамилии… У нас отказал мотор, и мы сели на вынужденную. Летчик случайно, и к счастью, увидел вас, когда мы пролетали над этими развалинами, послал меня к вам за помощью. Пожалуйста, доставьте меня на станцию. Оттуда я смогу дать телеграмму о нашем местонахождении…
На лице Ивана Сергеевича мелькнула довольная ухмылка.
— Все понятно, — сказал он. — Сейчас я подробно объясню джигитам. Они люди обстоятельные и любят ясность во всем. Я надеюсь, они согласятся помочь Вам, и мы сделаем для вас все, что нужно. А пока побеседуйте вот с этой девушкой, она хорошо знает русский язык…
Тем временем Ляйляк-бай отъехал в сторону и в одиночестве озирал степные просторы.
Механик Иванов направился к Джамиле и, разглядев ее, воскликнул с откровенным восхищением:
— Какая вы красивая, девушка!
Джамиле звонко рассмеялась.
— Неужели? Я черная-пречерная, худенькая-прехуденькая. А русские девушки белые. — И, прервав себя, спросила другим тоном: — Почему вы сказали, что вас послал летчик? А вы разве не летчик?
— Нет, — с грустью признался он, — я механик. Но я буду переучиваться на летчика, начальник мне обещал…
— Это хорошо.
— А вам нравятся летчики?
— Человек, который летает, — смелый человек, а девушки любят смелых.
— Вот вы какая… А где вы живете?
Джамиле ответила.
— Подумайте! — обрадовался механик. — Мы совсем рядом с городом и часто бываем там. Может быть, вы дадите адрес, и я смогу вас увидеть?
— А зачем? Впрочем, я зря спрашиваю: я уезжаю и вернусь в этот город не скоро. Может быть, только после войны…
— Жаль. А мне бы так хотелось встретиться с вами! Скажите хоть свое имя.
— Меня зовут Джамиле Султанова.
— А я Алексей Иванов.
В это время к ним подъехал Зудин.
— Друзья мои, — сказал он, — как ни жаль, но вашу беседу придется прервать. Солнце садится, а мы решили еще подъехать к самолету, сказать летчику, что все будет в порядке. Это почти по пути. Ты, Джамма, отдашь своего коня этому молодому человеку, а сама сядешь к деду за спину, и потихоньку поедете прямо домой. А наше дело теперь спешное, сама понимаешь…
Джамиле без всяких разговоров слезла с коня и передала поводья Иванову. Тот принялся благодарить ее и извиняться за неудобства, которые причинил ей.
— Ничего, ничего, — успокоила его Джамиле. — Не каждый же день у вас вынужденная посадка.
Иванов в последний раз посмотрел ей в лицо, и они простились. Группа всадников во главе с Ивановым поскакала в направлении, где приземлился так неудачно самолет, а Ляйляк-бай с Джамиле за спиной направился в другую сторону.
Если бы Джамиле в тот вечер знала, какое огромное значение имеет факт ее встречи с Ивановым, она бы, конечно, не согласилась с ним расстаться, да и запомнила бы многое, на что теперь не обратила внимания. Да и этого белобрысого парня не очень хорошо запомнила. Мысли ее все время были далеко. Она думала о войне, о судьбе отца, о своей будущей жизни на фронте. С этими мыслями она и проделала путь от Темир-Тепе к «Кызыл-Аскеру» без особых приключений, если не считать того, что почти в самом начале пути они увидели, как ночь разорвало мощное зарево за горизонтом. Степной пожар. Что там горело? Трудно сказать…
