– Это я понял. Кашинг. Дальше что? Что это за кашинг такой?
– В русском языке такого слова нет.
– Кашинг – это напиток, – снова принялся раздувать зобы Двухголовый. Он понял, что белокожие чужаки в недоумении, и вмешался. – У людей есть похожий напиток. Люди называют свой напиток вином. Вино – это не кашинг, но похоже на кашинг. Люди пьют вино. Двухголовые пьют кашинг. Люди тоже могут пить кашинг. Людям нравится кашинг. Нравится больше, чем вино. Люди становятся веселыми, когда пьют много кашинга. Люди покупают кашинг у Двухголовых и радуются.
Чертанов кропотливо все перевел, и Колобков удовлетворенно кивнул.
– Так бы и сказал, что местная бормотуха, – хмыкнул он, осторожно нюхая рюмку. – Ниггерам, говоришь, нравится?.. Ладно, мы не гордые, мы тоже отведаем.
Отхлебнув, Колобков, выпучил глаза, крякнул и прохрипел:
– Эх, тяжело ты, бремя белого человека…
– Что, так плохо? – посочувствовал Чертанов.
– …но иногда бывают настоящие праздники! – закончил фразу Колобков, торопливо наливая еще. – Гюнтер, тебе налить? Нектар, чесслово!
– Нет, Петер, на работе я не пить, – отвел рюмку в сторону немец. – После работа – с большим удовольствием.
– Да, работы – пипец просто, – согласился Колобков, глядя на суетящихся у яхты грузчиков. – Мне нужен помощник.
– Петр Иваныч, так у вас же есть помощник – я, – напомнил Чертанов.
Колобков окинул своего сисадмина-переводчика долгим взглядом. А потом вздохнул и произнес:
– Уточняю свое высказывание. Мне нужен хороший помощник.
Взяв у Двухголового большую партию кашинга – не столько для перепродажи, сколько для внутреннего употребления – Колобков и Грюнлау продолжили делать бизнес. Причем Грюнлау не переставал сожалеть, что у них так мало сведений об этом мире, о государствах, о потребностях их жителей. Трудно даже представить, насколько важна для торговца информация.
А вот Колобков этим не грузился. Привык работать по наитию. Так гораздо интереснее.
– Это что еще за головожоп такой? – осведомился он, рассматривая товар в ящике.
– Это осьминог. Местная разновидность.
– А-а… а он вкусный?
– Говорят, вкусный.
– Ладно, возьмем ящичек. Пущай Зинка мне его в маринаде потушит.
Параллельно с торговыми разговорами шли и другие – о все той же злосчастной «Кристурице». В Наранно ее отыскать не удалось. Однако и в Порт-Вариусе следов не обнаружилось. Портовые завсегдатаи хорошо помнили длинный черный корабль, похожий на барракуду с парусами… но ничем не смогли помочь.
– Тур Ганикт не посещал Порт-Вариус уже больше центума, – степенно произнес чернокожий лоцман, попыхивая пеньковой трубочкой. – Последний раз он заходил сюда по возвращении из архипелага Древнего Егра. Привез тамошних сластей и безделушек – да детям в порту и роздал. Дня три, слыхано было, в таверне кутил со всей командой. Всем наливали, сколько в пузо вместится.
– А потом? Куда он поплыл потом?
– А кто ж его знает? Пират – он и есть пират. Где его искать, окромя как на вольной волне? Слыхано было, что на запад двинул – не иначе, в Юберию. У Ганикта в Юберии, слыхано было, знакомцы есть.
– Это мы знаем, мы с его знакомцами уже встречались. Только в Юберии его тоже уже давно не было.
– Ну так что ж?.. Значит, так уж оно вам суждено, – пожал плечами лоцман, вразвалочку удаляясь от «Чайки».
Чертанов резко выдохнул. Треклятая башня полоумных мудрецов продолжает ускользать. Единственный путь домой плавает где-то в океане вместе с чертовым пиратом.
– Вы ищете корабль «Кристурица»? – послышался гортанный выговор.
Чертанов повернул голову, уже зная, кого увидит перед собой. Еще один Двухголовый. Правда, на этот раз не купец. Портовая голытьба – чешуя тусклая, потрепанная, местами облупилась. Двухголовые не носят одежды, но очень заботятся о чешуе – смазывают ее маслами для хорошего блеска, наносят яркие узоры. К тому же обычно они носят сандалии, а этот бос. Значит, с деньгами у него совсем туго.
– Да, мы ищем «Кристурицу», – неохотно ответил Чертанов, ища глазами отошедшего в сторону Колобкова.
К таким вот оборванцам следует относиться с подозрением. В Наранно предприимчивые бомжи буквально осаждали «Чайку», спеша продать информацию о Тур Ганикте. Рассказали столько, что если все записать – пухлый том получится.
