Все началось с того, что великий князь, желая польстить Оленьке, сказал ей:
— Ваше лицо создано для киноэкрана.
В то время киноэкран еще не стал такой неотъемлемой частью жизни человечества, каким он является сейчас, но Оленька это слово знала — ей посчастливилось сниматься в Москве в двух немых, не вошедших в историю кино короткометражках, о которых она предпочла забыть. Так что она поняла смысл комплимента и решила воспользоваться им. К тому времени она уже побывала на разных тусовках многочисленных русскоязычных эмигрантов Берлина и оценила степень влияния великого князя в их художественных кругах.
— Если вы так считаете, почему бы не показать это лицо кому-нибудь из деятелей кино? — спросила она, когда он в очередной раз провожал ее после урока.
Великий князь призадумался:
— Коротко я из них ни с кем не знаком. Но шапочно — да. Могу попытаться их спровоцировать, но для этого вам придется принять мое приглашение на выход в свет, если не возражаете.
Дело в том, что, зная, как в русскоязычных кругах возникают и распространяются сплетни, Оленька категорически отказывалась бывать вместе с великим князем в публичных местах. Но на этот раз она согласилась, словно предчувствуя, что это изменит ее судьбу. Впрочем, представить, что за этим последует, не мог никто. Итак, она тряхнула волосами и сдалась:
— Ладно, давайте попробуем в порядке исключения.
Великий князь заказал столик в ресторане отеля «Бристоль», где каждый вечер директор киностудии УФА встречался со своими режиссерами. Оленька с князем вошли в зал, когда их обед был в самом разгаре. Нельзя сказать, чтобы ресторан был переполнен, — он был дорогой, а инфляция уже мало-помалу давала о себе знать. Оленьку на миг кольнуло чувство вины — она знала от отца Вильмы, что состояние князя быстро тает, и понимала, как дорого обойдется ему этот поход в ресторан. Но отступать уже было поздно, и она смело заняла место за столиком недалеко от продюсера УФА Эриха Поммера. Причем села так, чтобы он видел ее лицо в анфас.
Расчет был правильный: не прошло и десяти минут, как Поммер заметил сидевшую напротив юную красавицу и обратил на нее внимание своих сотрапезников, режиссеров Вильгельма Мюрнау и Фрица Ланге. Один из них признал в спутнике красавицы русского великого князя, с которым был шапочно знаком. Воспользовавшись этим знакомством, он подсел к соседнему столику и попросил князя представить его Оленьке, которая смущенно призналась, что мечтает стать актрисой. И созналась, что уже пробовала начать артистическую карьеру в Московском Художественном театре, чего никогда не было. Завороженный ее красотой в сочетании со славным именем Чехова, режиссер — а это был Мюрнау — предложил ей посетить на следующий день студию, чтобы пройти пробы для его фильма на роль красавицы-баронессы, притворяющейся ключницей в замке с привидениями.
Неизвестно, отблагодарила ли Оленька великого князя за разыгранный с его помощью маленький спектакль, кардинально изменивший ее судьбу. Это остается еще одной тайной Ольги Чеховой. Известно только, что она благополучно прошла пробы и получила желаемую роль.
Фильм «Шлосс Фогельод», что означает «Заколдованный замок», снимался Вильгельмом Мюрнау в конце 1920-го и в начале 1921 года на студии УФА в Бабельсберге и вышел на экраны 7 апреля того же года. Сюжет построен на том, что в старинный замок после долгого отсутствия возвращается его хозяин, несколько лет назад обвиненный в убийстве и жаждущий теперь найти доказательство своей невиновности. Его попыткам противостоит красавица-ключница, которая на самом деле баронесса Саффо, жаждущая отомстить хозяину замка за предполагаемое убийство ее отца.
Сьемки фильма показались Оленьке сплошной неразберихой, в которой никто не знал, где начало и где конец. Особенно досаждало ей плохое знание немецкого языка, хотя она утверждала, что в их доме в ее детстве говорили по-немецки, но на самом деле у нее в памяти остались только обрывки отдельных фраз. Для нее даже сценарий пришлось перевести на русский язык.
