— Завтра. — Не сегодня. Надо подарить ей хотя бы одну ночь, прежде чем он сделает с ней это.
Эйдриан раздраженно листал вторую папку.
— Двадцать лет вранья. И мы не в состоянии даже уберечь ее, бедняжку.
— Это было неправильно. — Дойл потер себе шею. — Меня не заботит, насколько она была ценна для нас. Это было неправильно. И мы это сделали.
Мэгги не была знакома с папками разведки, поэтому ей потребовалось больше времени, чтобы прочесть примечания и расшифровать всю историю.
— В голове не укладывается. Как могла женщина так поступить со своим ребенком? Они были близки, Анник и ее мать?
— Очень близки, — сказал Дойл.
— Вы причините ей невыносимую боль. Ведь ее мать недавно умерла…
— Я знаю, Мэгги, дорогая. Уже плохо то, что мы делаем с этой девочкой. А теперь мы ударим ее ногой в живот.
— Мы же не собираемся бросить ей это на колени и закричать: «Сюрприз!» Мы должны медленно… — Эйдриан первый раз выглядел неуверенным. — Мы будем… что? Как вообще можно сказать такое?
— Она вам не поверит, — заявила Мэгги. — Сначала вы должны убедить ее.
— Доказательство у нее в собственной голове, — ответил Дойл. — За все эти годы ее мать наверняка раз-другой споткнулась.
Если Анник сказали хоть раз, она запомнила. Она будет лежать ночью без сна и вспомнит каждую сказанную ей ложь. Он должен решить, как ей это сообщить.
— Мэгги права. Мы должны убедить ее. — Грей взял у Эйдриана папку, вытащил один лист и показал всем. — Мы начнем с самого начала. Завтра мы повезем ее в Сент-Одран и покажем ей оригинал в приходской книге записей. Можно это сделать, если Леблан еще на свободе?
Поколебавшись, Дойл кивнул:
— Риск небольшой. Хотя мы должны взять людей, чтобы обеспечить ей безопасность.
— Хорошо. Мы покажем ей книгу записей, привезем обратно, дадим ей папки и все объясним. — Грей поднял глаза и поймал взгляд Гальба. — Вы и объясните. Я, черт побери, не смогу.
— Десять лет я искал подходящие слова. Возможно, я найду их завтра.
Анник ждала его в спальне, в его постели и, лежа на животе, читала книгу. Совершенно обнаженная. Она взглянула на него из-под ресниц:
— Я рада, что вас не проглотил зверь, растянувшийся у порога. Кто это?
Во всей Англии, во всей Франции, во всем мире для него не было другой женщины. Только Анник. И она лежала обнаженная, на его кровати.
— Мы думаем, это наполовину волкодав. Дойл нашел его у доков. Наверное, сбежал с какого-нибудь судна.
— Я бы сказала, что это волк, даже частично слон. Я ему не нравлюсь.
— Вот и хорошо. Значит, ты не станешь бродить в темноте по коридорам. Мэгги принесла для тебя ночное белье.
— Я видела. Очень красивое, но я решила, что вы предпочтете быть уверенным в моей безвредности, когда подойдете ко мне. Как я понимаю, мужчина в подобных обстоятельствах не должен нервничать.
Анник лежала, опираясь на локти, ее грудь касалась малиновой кожаной обложки. Улыбка многообещающая, взгляд застенчивый. Мужчины способны убить за обладание этой женщиной.
Грей подошел к ней, развязывая на ходу галстук и бросив его на стул, мимо которого проходил. Он чувствовал в себе безграничную силу. Это ее влияние.
— Я рад, что ты готова к последней восхитительной ночи любви…
Ее глаза слегка расширились.
— Возможно.
— Прежде чем начнешь умирать от жажды.
— Я не собиралась это обсуждать, — с досадой сказала Анник. — Подобные темы не способствуют романтическому поведению. И мое решение неизменно. Я не считаю нужным объяснять свое поведение, чтобы…
— И не надо. Лучшие мозги в британской шпионской службе намерены завтра отговорить тебя. Последний час мы составляли план.
— О!…
Анник выглядела упрямой, испуганной, но и менее напряженной. Ей нравилось, что ее пытаются убедить отказаться от этого идиотизма.
— У меня тоже есть план.
Она лишь молча взглянула на него и ждала продолжения. Он снял рубашку, бросил на пол, стянул брюки. Она хотела сесть, но он ее удержал. Прекрасно, что она лежит обнаженная, на животе, очень красивая. И к тому же не могла на него напасть.
— Я говорил тебе, что ты самая восхитительная женщина на свете?
— По разным причинам мы это как-то упустили… — Гладкие мускулы сказали ему, как она беспокоится. Он мог воспользоваться этим беспокойством, которое взорвется у нее внутри, как пена в бочонке. Сегодня он доведет ее до безумия. Она перестанет думать. Расслабится.
