Тот был уже рядом, и она уткнулась лицом в его жилет.
— Он тебя не тронет. Это одна похвальба. — Грей ласково гладил ее волосы. — Ты меня не слушала, когда я сказал, что ты в безопасности?
— Роберт, уведи ее отсюда, — велел Гальба.
— С ней все будет в порядке. Дайте ей минуту.
— Мы окажем ей несколько любезностей, но уединенность — за пределами наших возможностей. — Гальба отвел взгляд. — Маргарита, простите, что вам пришлось быть свидетельницей всего этого. Вы знаете причины, заставляющие меня терпеть полковника Римза.
Дойл усмехнулся:
— Черт, Мэгги не поняла и половины слов, которые говорит полковник, верно, дорогая?
— Конечно, поняла. Я научилась многим вульгарным словам у тебя.
Все очень старались не смотреть на нее. Анник не могла упасть в обморок от страха и жалости к себе на глазах английских шпионов и аристократки. Она перестала цепляться за Грея.
— Не беспокойтесь. Со мной все в порядке.
Тем не менее, Грей не отпустил ее, за что она была ему чрезвычайно благодарна.
— Сожалею, что провел тебя через это. Мы должны были показать ему, что ты под моей защитой. Под защитой Гальба.
— Я в восторге, что услужила вам, играя роль дрессированной обезьяны. Хотя мне совсем не нравится, когда шумные, раздраженные мужчины спорят о том, кто поведет меня в свой подвал, чтобы пытать.
— Римз не сможет до тебя добраться, — спокойно ответил Дойл. — Ему не пройти мимо нас.
— Простите, что мы расстроили вас, мадемуазель, — сказал Гальба. — Мы отложим наши переговоры.
Какой вежливый!… Шумный полковник с его угрозами был меньшей опасностью, чем люди в этой комнате.
— Нет смысла откладывать.
— Может, и нет. Вы не хотите удалиться, чтобы спокойно поесть?
— В этом нет необходимости.
— Попытаетесь допить вино? — Она покачала головой. — Я не пытаюсь вас подпоить. Одним стаканом бордо это не сделаешь. Нет? Тогда принесите вина и перейдем в другую комнату.
Эйдриан толкнул двери, отделявшие столовую от кабинета, где Анник спала раньше на софе. Очевидно, теперь она будет на ней сидеть. Грей захватил ей бокал с вином, она не пила, но хотя бы могла чем-то занять руки. В столовой Джайлс складывал грязную посуду в кухонный лифт.
Они молча сидели в удобных креслах, словно давние знакомые. Пакстон отодвинул штору и смотрел сквозь решетку на небо, оценивающе, словно собирался плыть на корабле, Эйдриан тихо спорил с Дойлом насчет крыши и веревок. Гальба сидел в широком кресле недалеко от нее и смотрел в огонь. Через несколько минут Джайлс внес поднос с чашками и серебряным кофейником, хотя это была Англия, и она ждала, что снова подадут уже надоевший чай. Анник гадала, то ли у них такой обычай, то ли это часть вечера, устроенная для нее. Грей стоял за ее креслом, очень близко, его сюртук касался ее спины.
— Начнем разговор, мадемуазель, или вам требуется еще время? — спросил Гальба.
— Поздравляю вас с экономией угроз. Кажется, вы не сказали мне и двадцати слов за весь вечер, поэтому я дрожу от ужаса.
Старик досадливо хмыкнул.
— Я вижу, разговаривать с вами не имеет смысла. Роберт, уведи ее наверх. Мы вернемся к этому, когда вы станете более спокойной. Завтра…
Анник осмелилась прервать его:
— Месье, перед таким разговором я не могу стать более спокойной.
— Тогда, ради Бога, выпейте кофе. Джайлс, дай ей чашку. Или встаньте, закричите, ударьте Грея ногой в живот. Все, что угодно, если это необходимо вам, чтобы успокоиться. Мысль о деловых отношениях с испуганной женщиной ваших качеств меня ужасает.
Она знала почти наверняка свои действия на следующий час.
— Я не буду пить кофе. Вообще ничего. Вместо этого давайте поговорим. — Она решительно отставила бокал с вином.
Рука Грея передвинулась к ее затылку, под волосы, она чувствовала ее теплоту. Он сделал это, чтобы успокоить и подбодрить ее. Как легко убедить женщину, что она любима, ей требуется лишь немного доброты, когда она испугана и одинока.
— Я бы предпочел называть вас Анник, если позволите, — сказал Гальба.
Он не хотел быть официальным, угрожая ей.
— Соберись и ответь Гальба, — тихо посоветовал Грей.
— Конечно, вы можете называть меня Анник.
