А если она вообще ничего не сделает, этот город рыбы и шлюх весной превратится в груду булыжников. Не будет ни желтых цветов на каком-нибудь окне, ни стекол в них, даже руки, чтобы поставить голубую вазу на подоконник.
Она могла насчитать много государственных деятелей и грамотеев, которые бы точно знали, как поступить в этой ситуации, вообще не думая.
Возможно, ответы придут к ней по дороге в Лондон. Мудрец, и тоже француз, Монтень говорил, что путешествие вырабатывает удивительную ясность суждений. Этого пока не случилось, но до Лондона еще далеко. Покидая Дувр, она купит себе на дорогу хлеба. Ни к чему голодать из экономии, когда впереди долгое путешествие.
На овощном рынке возле доков Анник восхищалась апельсинами — идеально круглыми, с покрытой ямочками кожурой и такого яркого цвета, что могли согреть руки. Любуясь доселе не виданными фруктами, она заметила косоглазого человека, стоявшего у пирамиды яблок и наблюдавшего за ней. Очень интересно.
Она проявила неосторожность, прогуливаясь по этому городу. Если она еще шпионка, то должна быстрее соображать, что за ней следят.
Да. Нехорошо. Это английские власти уже нашли ее, или же длинная рука Фуше дотянулась до нее через Ла-Манш? Или косоглазый — просто вор и насильник? В любом случае она не хотела с ним сталкиваться.
Нырнув под красно-белый навес прилавка, Анник увернулась от степенных матрон и корзин с капустой. Боже, как ей сейчас не хватало мужской одежды! Мальчик ее габаритов мог бежать, словно олень, и никто бы даже не обратил на него внимания. А женщина привлекала взгляды, и головы, поворачивающиеся в ее направлении, указывали, где она находится.
Тогда прочь с рынка, от множества людских глаз. Анник выбирала маленькие улицы. Она еще не видела самого Дувра, славившегося красотой, но этот район был очень неприятный. Она бежала, сворачивая то направо, то налево в лабиринте узких проходов. Косоглазый, явно француз, судя по быстроте ног и сообразительности, не отставал и догонял ее. Раз противоборства все равно не избежать, лучше самой выбрать место.
Пусть это будет здесь. Она резко остановилась, подняла юбку и выхватила нож Эйдриана, с пятидюймовым лезвием, сбалансированный для бросания, именно такой и мог быть у месье Эйдриана. Она сняла с головы платок, отбросила в сторону, движением плеч освободилась от шали и опустила нож.
По обеим сторонам переулка высились грубо сложенные кирпичные стены домов. Кучи мусора покрывали булыжник. Это был проход между убогими каменными домами, с маленькими разбитыми окнами, запертыми дверями. Никто не придет ей на помощь, если она закричит. Никто не увидит, что здесь произошло.
Косоглазый повернул за угол и остановился, явно удивленный, что она его ждет. Он быстро осмотрелся, затем подозрительно взглянул на нее и увидел только одинокую женщину. Достав из-под куртки узкий кинжал, он начал медленно приближаться.
Анник ждала. Пусть идет.
— Зачем ты преследуешь меня? Я не хочу разговаривать с…
Она резко повернулась. Анри Бреваль загораживал свет. И путь к бегству. Она в ловушке. Угодила в нее, как идиотка, и теперь смотрит в глаза смерти.
Только не это. Анник прижалась к стене, защищая спину и не выпуская из поля зрения противников. Она — Лисенок. Она преодолела такое расстояние не для того, чтобы умереть от рук этих каналий.
Она коротко выдохнула сквозь зубы. Это не безнадежно. Их только двое. Она ударит ножом косоглазого, прошмыгнет мимо и сбежит. Незамысловатый план, но хороший. Анри далеко не борзая в погоне. Она же будет молнией.
Он ухмыльнулся. Неспешными шагами к ним приближался кто-то невидимый. Анник похолодела. Это не мог быть…
Из тени за спиной Анри выступил Леблан.
Ее охватила паника. Леблан с его умением бросать нож и холодной злобой. Леблан, который не мог позволить ей жить. Она знала, что случилось в Брюгге, но если скажет, Вобана убьют.
Заметив ее страх, Леблан улыбнулся. Однако не вытащил свой нож, не бросил его, не убил ее. Он сделал знак Анри. Он был настолько уверен в молчании Анник, что мог бросить ее своему прихвостню, словно кость собаке.
