— Я отвечаю: «Да, благодарю вас».
— Конечно. Потом я верчу тебя до головокружения, пока ты уже не можешь стоять… между танцами и сидром. Я заманиваю тебя в лес и раздеваю.
— Я не хожу одна в лес с мужчинами. Я научилась этому раньше, чем у меня выросла грудь, если можно так сказать…
— Напрашиваешься на комплименты? У тебя превосходная грудь. — Он повернулся на бок и описал ее в воздухе, не прикасаясь. — Совершенство. Два совершенства. Мы идем среди деревьев, мимо старой мельницы к рощице. В лесах есть зеленые места, полные цветов. Я стелю нам свою куртку на траве.
— Мы лежим вместе, — прошептала она.
— До рассвета. И я по уши в тебя влюбляюсь. Ты остаешься со мной, Анник? Или ты встаешь, отряхиваешься и уходишь?
Глава подразделения английской разведки открыл перед ней свою душу.
— Я не хочу знать конец этой истории. Я лучше вернусь к танцам на траве.
— Или к занятию любовью в лесу. Это хорошая часть, верно? Если б мы были в Литтлдине, ты бы просыпалась с цветами в волосах. Ты бы вообще не захотела никуда бежать. Ты могла бы даже влюбиться.
— Я была немного влюблена в Роберта, пока он не превратился в вас и не запер меня тут.
— Я не могу отпустить тебя. Леблан тебя убьет.
— Возможно.
— Что ты о нем знаешь? Что это за секреты, из-за которых он так стремится убить тебя?
Она вдруг почувствовала, что лежит в постели с вражеским шпионом. Как же все это ненавистно!
— Давайте обсудим вместо этого огневые позиции в Тулоне. Я могу быть чрезвычайно остроумной насчет огневых позиций в Тулоне.
В следующий миг шпион исчез, ей уже страстно улыбался Роберт.
— Позже. — Он занялся ее грудью, и она чуть не застонала от безудержного желания. — К огневым позициям мы вернемся позже. У меня целый список секретов, ради которых я должен тебя совратить.
— Вы ничего от меня не получите. И вообще не разговаривайте о политике, даже когда я стану абсолютно глупой и вы заставите меня согласиться, что в теократическом государстве правит не духовенство, а мышь.
Грей засмеялся — ее такой серьезный Грей, которого она смогла заставить смеяться.
— Политической теорией занимается Гальба. Я занимаюсь практикой, и у тебя очень красивый пупок. Я тебе не говорил? Как чашечка желудя. Нужного размера.
— Нужного для чего? О, чтобы делать это?… Но это совсем не эротично, только щекотно. Я все еще жду, что вы подкупите меня доводом.
Грей продолжал целовать ее, спускаясь ниже и ниже по животу.
— Тем, о чем я говорю?
— Нет. Полежи немного. Мы не торопимся. Я посмотрю, смогу ли я изменить твое мнение о красивых пупках. В любом случае это важнее политики.
— Цинизм — ваш недостаток. Вы… Вы… Я решила, что это, в конце концов, эротично.
Она дрожала, потому что Грей целовал нежную кожу внутренней стороны бедра.
— Я скажу вам… Я очень восприимчива к тому… что вы хотите сделать. Я не думала, что так будет, когда мне это описывали. Это казалось… довольно глупым… в то время.
Когда Грей начал целовать ее между ног, ей стало не до разговоров. Он превратил ее в жидкое пламя, бедра поднимались в ритмичном движении, она слышала, как шепчет:
— Такой красивый… вы для меня, красивый… только вы…
Когда он доводил ее до подобного состояния, рот уже не подчинялся уму, говоря больше, чем она хотела бы сказать. Он ждал, пока ее дыхание не превратилось в один стон, а руки не вцепились в него.
— Можем поговорить о политике, если хочешь.
— Я не… Нет. Давайте не будем.
— Ты уверена?
Она так хотела его, так хотела, что ее била дрожь. Кожа на его груди была скользкой и соленой. Невозможно удержаться, чтобы не попробовать языком, не провести им по завиткам волос, по темному плоскому соску. Он тоже задрожал, когда она это сделала. Они имели огромную власть друг над другом.
— Вы, месье Грей, дьявол.
Он самодовольно улыбнулся. Он забыл, с кем имеет дело. Она применила один из борцовских приемов, которым ее научил Рене много лет назад. Грей, не ожидавший этого, оказался на спине, и она его оседлала.
— Женщины в нашей семье, — прошептала она ему в ухо, — точно знали, как поступать с хитрыми вражескими шпионами.
Грей не выглядел расстроенным, возможно, он знал этот прием. Его руки обхватили ее за бедра, и он сделал резкий толчок вверх.
