Грей толкнул ее на кровать, прижался губами к порезу на лбу, обследовал его языком.
— Вы ищете осколки? Этого не требуется. Порезы чистые, я хорошо их промыла. Кроме того, мы с Мэгги расчесали друг другу волосы. Теперь, поговорив с ней, я поняла, что она интересная женщина, хотя и аристократка. Вы знаете, ее старшей дочери всего одиннадцать лет, а она уже говорит на четырех языках. Дойл повел Мэгги в ту неприличную ванну, чтобы помыть ее.
— Разумеется, повел.
— Судя по вашему тону, я понимаю, что вы имеете в вид. Но я уверена, что мытье — единственное, чем они собираются заниматься в этой ванне.
— Я бы не стал на это рассчитывать.
Теперь Грея восхитил ее локоть, он стал его покусывать. Громадное для нее потрясение. Иногда он доводил ее до безумия, прежде чем войти в нее и утолить жажду, которую сам вызвал.
— Я считала аристократов более респектабельными. — Сегодня ночью она не будет говорить о серьезном. Только смеяться. Один короткий час не будет думать о том, что должна сделать. — Вы уверены, что вы не француз? По-моему, вы очень даже француз.
— Англичанин, со времен Ноева ковчега. Ты что-нибудь знаешь о том, как французы занимаются любовью? — Грей вел зубами по ее плечу.
— Кое-что знаю, хотя не слышала о том, что вы сейчас делаете. И не уверена, есть ли для этого название.
Он подхватил ее под спину, чтобы груди оказались возле его рта. Он слегка покусывал их, пока она не вцепилась в простыню.
— Знаешь, в постели ты всегда начинаешь говорить по-французски. Ты заметила? — Голос у него становился низким, когда он был возбужден. Как нижние тона фортепьяно.
— Не замечала, — по-французски ответила Анник. Пока он целовал ее вдоль ребер, исследуя каждое языком, она что-то тихо напевала. Может, это было по-французски. Кто знает?
Доведя ее до такого состояния, он сел рядом, чтобы они могли поговорить. Он любил разговаривать в постели, хотя она в это время совсем не была расположена к беседам.
Свечи догорели, и Грей раздвинул тяжелые голубые шторы. Лунный свет подчеркивал рельеф его мускулатуры, дельтовидную мышцу с белой линией от ножевого ранения. Она будет скучать по этому шраму, когда покинет его. Если Сулье не убьет ее, она будет скучать по нему всю жизнь.
— Тебя что-то беспокоит. — Грей провел кончиком пальца по ее нижней губе. — Я хочу, чтобы ты перестала волноваться. Я хочу тебя мягкой и податливой, а не борющейся со мной.
— Если б я с вами боролась, мой друг, вы бы это поняли.
— Возможно, ты борешься с собой. — Его большой палец двигался вниз к пупку. — Ты убежишь от меня, если сможешь. Даже в такую минуту.
Он всегда видел слишком много. Как она могла не любить его?
— Грей, я…
— Это видно по твоим глазам, когда ты проходишь мимо окна. Ты думаешь, как выбраться. Что тебе нужно сделать?
— То и это. Я не хочу больше разговаривать. — Ей осталось всего час или два, она не собирается их портить.
— И мы опять станем враждебными агентами. — Он подложил ей руку под плечо, и они лежали рядом, глядя в потолок. — Мне бы хотелось, чтоб Господь послал нам встречу в других обстоятельствах. Ты могла бы приехать в Литтлдин, это моя деревня, на майский праздник. Ты бы шла, жуя что-нибудь, и я бы увидел тебя…
— Одетой мальчиком? С вашей стороны неприлично обращать внимание на мальчиков.
— Ты была бы в зеленом платье, как на том обеде.
— Неужели я настолько глупа, чтобы ходить по полям в таком наряде?
— Это моя мечта. И я должен сказать, что на тебе надето. Итак… Ты идешь мимо кузницы. У нас большой майский праздник со скачками, танцами, костром, и все напиваются. Ты остановилась, чтобы посмотреть на происходящее. Я отбрасываю с дороги пару неотесанных деревенщин и приглашаю тебя на танец.
