Корсаков бросил взгляд через плечо. Вслед за цепочкой преследующих его близнецов устремился черный минивэн.
Но какая-то стоявшая у обочины машины вдруг дрогнула, подставив ему бампер. Минивэн швырнуло к противоположному бордюру. Раздался визг рвущегося металла, из-под днища минивэна выбило сноп оранжевых искр. А машина, взревев мотором, понеслась на близнецов. Белобрысые качки дружно брызнули в стороны.
Игорь приналег и первым свернул за угол. Первым же и понял, что пропал. Над сонными особняками, чуть ли не через один, вяло болтались разноцветные флаги суверенных государств.
«Елки-палки, тут же одни посольства!» — с ужасом вспомнил Корсаков.
А у каждого посольства даже самой занюханной державы есть будка с российским милиционером. Шепнет мент в рацию о подозрительном гражданине с подозрительной сумкой, с очумевшим видом пробежавшим мимо поста, через пять минут весь район осветится мигалками.
Корсаков перешел с бега на спортивный шаг. Идти было неудобно, кофр бил по бедру.
«Пора доставать Славкин подарок, или нет?» — спросил себя Корсаков. Решил, что еще рано. Уж очень партикулярного вида ребята бежали за ним.
Оглянулся. Странно, но из-за угла никто не показался.
«Рассыпались по району, — решил Корсаков. — Им, похоже, тоже цветомузыка не нужна».
Его это вполне устраивало. Кем бы ни были «близнецы», вряд ли они знали местность лучше того, кто еще мальчишкой излазил все парадные, подвалы и чердаки.
Он увидел подходящую подворотню и бросился через дорогу к черной арке.
Влетел под ее гулкий свод, первым делом вцепился в край мусорного бака, развернул, заблокировав проезд машине.
— Пешочком надо ходить, ребята, — прошипел от натуги Корсаков.
Развернулся, чтобы бежать дальше. И замер.
В арке, на границе темноты и сумеречного света четко прорисовалась фигура атлетически сложенного человека. Блондин ухмылялся, как чемпион по бодибилдингу на плакате. Добродушно и с высока.
Игорь пожалел, что ничего уже не достать из кофра. А карате показывать такому качку — только смешить.
— Ну? — еще шире усмехнулся белобрысый.
Вдруг он резко дернул головой. Хлюпнул носом. Из распахнутого рта вылезло острое жало стрелы. А потом, пузырясь, хлынула темная кровь.
Блондин покачнулся, ловя равновесие, разбросал руки. Рухнул на колени, потом мертво зарылся лицом в асфальт. Прямо под ноги Корсакову.
Из круто побритого белесого затылка торчало оперение арбалетной стрелы.
Из-под головы трупа проклюнулась змейка черной жидкости. По подворотне поползло облако тяжелого запаха, будто разом раздавили сотню протухших яиц. Корсаков каким-то краем сознания отметил, что это просто нервы шалят, а воняет от мусорных баков.
Не успел Корсаков взять себя в руки, как нервы вновь заныли перетянутыми струнами. В воздухе захлопали жесткие крылья, эхо забилось в гулкой трубе подворотни. Что-то упругое чиркнуло по затылку, Игорь рефлекторно вжал голову в плечи. Он обмер, на секунду закрыл глаза.
Когда открыл, увидел, огромного ворона, усевшегося на спину трупа. Ворон пучил черную бусинку глаза и, раззявив клюв, прицеливался, готовясь вонзить острый клин клюва между лопаток мертвого.
Корсаков взвыл, ногой шуганул черного трупоеда, прыжком перелетел через распростертое тело и бросился во двор.
За спиной отчаянно орал ворон.
Игорь перебежал через двор, нырнул за трансформаторную будку. Еще с пионерских времен знал, что вдоль нее тянется лаз, выводящий в соседний переулок.
Узкая щель была забита мусором и битыми ящиками. Осколки стекло хрустело под ногами, что-то мерзко чавкало и жалобно хрустело. Игорь едва протиснулся между шершавыми стенами.
В нише, образованной дверным проемом, он замер, подтянул кофр. Трясущаяся рука разгребла тюбики с красками, нырнула глубже. Пальцы нащупали петельку, дернули. Приподнялась крышка двойного дна. Прикосновение к холодному металлу сразу же успокоило. Сердце забилось ровнее, без заячьего трепыхания.
Игорь слизнул капельку пота, щекотавшую верхнюю губу. Прислушался к себе.
— Да! — сам собой родился ответ.
Он достал из кофра пистолет и сунул в карман плаща.
* * *
«Господь Бог создал людей разными, мистер Кольт уровнял всех», — пришла на память Корсакову эпитафия на могиле самого известного, после Калашникова, создателя оружия.
